Голем. Книга первая
Шрифт:
Одетый в роскошный плащ барон, сопровождаемый "другими официальными лицами", спешившись, поднялся на помост и с доброй улыбкой "отца нации" на испещренном шрамами лице повидавшего виды орангутанга толкнул, как водится, торжественную речь. Она заключалась в столь привычной для уха выросшего в СССР человека стандартной мути о "достигнутых успехах в нелегком деле сбора урожая и твердой уверенности в еще лучших результатах в будущем году". Ну прям первый секретарь Мюнхенского обкома! Ничто не ново под Луной, короче…
Поздравив крестьян с окончанием осеннего сезона, барон уступил трибуну святому отцу. Тот сразу затянул какую-то очередную заунывную молитву. Народ, в общем, его поддержал, но как-то без энтузиазма, со скрытым нетерпением в повторяющих "Аминь" голосах. Отец Теодор не стал затягивать дело и, быстро закруглившись, воздел обе руки к небу и широко улыбнулся. Ответом ему был довольный рев толпы, сразу же кинувшейся к вертелам и бочонкам с пивом. Кузнец Конрад, пользуясь своим высоким статусом, занял место в "президиуме", а мне пришлось праздновать на общих основаниях.
Деревянных и глиняных кружек для пива на всех, разумеется, не хватало, поэтому пили по очереди, не отходя от бочонков. Пробившись туда, я впервые попробовал местный алкоголь. Редкая гадость, доложу я вам! Ячменное, скорее всего, пиво, слабенькое, мутное и вонючее. Но на безрыбье, как говорится… Быстренько влив в себя пару-тройку кружек, я ринулся к ближайшему вертелу. Дежуривший там подросток отрезал ломти от сочащейся туши, насаживал их на острую палочку, кучка которых была заготовлена заранее, и раздавал всем желающим, толкавшимся возле него. Получив заветную порцию, я немедленно впился в нее зубами. Вкуснотища! Особенно после вынужденной полуторамесячной вегетарианской диеты!
Поглотив куска три свинины, я счел себя насытившимся и отправился запивать. Но, видимо, большинство празднующих уже тоже наелись, потому что у бочек с пивом было не протолкнуться. Не решившись силой распихивать своих новых земляков, я вернулся к вертелу и с горя подкрепился еще парой кусков мяса. Как бы потом не поплохело! Тут народ, наевшись и напившись, пустился в пляс, и у бочонков поредело. Танцевать древние баварские танцы, в исполнении обожравшихся и полупьяных крестьян больше напоминавшие какой-то папуасский ритуал, никакого желания у меня не возникло, и я просочился между веселящимися гражданами в источнику заветного пива. Со второго раза оно показалось гораздо менее мерзким. Опрокинув еще пару кружек, я почувствовал тепло в животе и легкое головокружение. С чего бы это — пиво-то слабенькое? Но тут я вспомнил, что это не то мое, закаленное в боях с зеленым змием, тело, а совсем нетренированное. Ну, ничего, наверстаем!
Видимо, я "дошел до кондиции", потому что позволил каким-то размалеванным сажей пьяным полуголым девкам затащить меня в танцевальный круг. Никаких особых движений в этих так называемых танцах не было, надо было просто притаптывать под какофонию, издаваемую несколькими горнами и бубнами. Чем я с неожиданным для самого себя удовольствием и занялся. Не знаю, чем бы это все кончилось — последние несколько минут я не столько танцевал, сколько лапал ближайшую девицу, к ее вящей радости. Справедливости ради надо сказать, что этим же занимались еще многие из присутствующей молодежи. Трезвой частью сознания я с удивлением осознавал, что дело идет к банальной оргии. Но тут чья-то крепкая рука оторвала меня от девицы и куда-то потащила. Я пытался сопротивляться, но это оказалось бесполезным. Лишь оттащив подальше, неизвестный похититель поставил меня на ноги, и, обернувшись, я узнал кузнеца:
— Какого хрена ты меня вытащил? — возмутился я. — На самом интересном месте! Я возвращаюсь!
— Успеешь еще нагуляться! — отмел возражения тот, снова хватая меня мертвой хваткой. — Тебе о будущем подумать надо! А ну, отряхнись, пойдем представлять тебя барону!
Как выяснилось, староста уже успел что-то наплести своему господину обо мне, и тот возжелал меня увидеть. И вот мы подошли к стоящему в стороне помосту, где чинно, относительно к происходящему на поляне, веселилась элита. На самом почетном месте восседал, естественно, барон, в компании "председателя" и священника. Вокруг увивалась баронская свита, а на самых крайних местах сидели несколько деревенских старейшин. Увидев местного "пахана", я несколько струхнул, все же настоящий рыцарь, бог и царь всей округи, как ни крути. Мало ли, что ему в голову стукнет, и ведь не возразишь…
"Настоящий рыцарь" хоть и не был, конечно, одет в доспехи, но внушительный меч на поясе имелся. В руках тот держал рог, из которого и прихлебывал время от времени. "Винищем небось балуются, не как простые люди!" — с завистью подумал я. Ну, может, хоть угостят, раз позвали…
С угощением, разумеется, я пролетел. Да и вообще беседа оказалась на удивление короткой. Барон, оглядев меня с ног до головы, прежде всего поинтересовался:
— Где, говоришь, на тебя разбойники напали?
— Не могу вспомнить, ваша милость, после удара по голове, — ответил я, проинструктированный Конрадом о правилах общения с бароном.
— А откуда вы ехали, — не унимался тот, обеспокоенный, видимо, наличием в подконтрольных ему лесах неведомой шайки бандитов.
— Тоже не помню, ваша милость!
Барон скривил и так обезображенное шрамами лицо:
— А хоть что-то ты помнишь?
— Только то, что происходило до нашего отъезда из Киева, ваша милость, — продолжал врать я.
Тут барон потерял ко мне всякий интерес и, отвернувшись, лишь бросил старосте:
— Ну, раз он хорошо себя ведет, пусть остается в деревне!
После чего завязал разговор на другую тему с монахом. Кузнец, сообразив, что аудиенция окончена, потащил меня в сторону.
— Что ты заладил: не помню, не знаю! Рассказал бы барону что-нибудь интересное, ведь ты же по разным землям путешествовал! Глядишь, пригласил бы тебя в замок, а там и должность какую пожаловал бы. А ты… — Конрад разочаровано взмахнул рукой.
— Ну я же действительно ничего не помню, — я еще в самом начале твердо решил, что пока полностью не освоюсь в этом мире, языком молоть не буду. Во избежание. Молчание, как говорится — золото.
— Да и язык ваш еще плохо знаю, — добавил я. — Трудно что-то интересное рассказать!
— Ну, тогда пошли выпьем! — неожиданно легко согласился с моими доводами кузнец.
Мы уселись на его месте на краю помоста. Конрад достал собственный бочонок и разлил из него в глиняные кружки.