Голем
Шрифт:
– На уровне тысяча девятьсот тридцать седьмого года, – с усмешкой вставил Брейгель.
– Никогда прежде мы не сталкивались ни с чем подобным. Поэтому мы продолжали бродить наверху, среди мусорных куч, пытаясь отыскать разлом и пакаль.
– По счастью, свалкой давно уже не пользуются, – вставил Орсон. – Иначе бы мы погибли от нестерпимой вони гниющих отбросов. Но все равно, скажу я вам, провести неделю на мусорной свалке… – Англичанин втянул голову в плечи и развел руками: – Лично для меня это новый и ни с чем не сравнимый опыт.
– Неделю? –
– Ну да, – уверенно кивнул Орсон. – Ровно неделя. День в день!
– Но вы сказали, что вас высадили на следующий день после образования зоны. – Гелий Петрович пристально посмотрел на Камохина. – Или я ошибаюсь?
– Все верно, Гелий Петрович, – улыбнулся Камохин.
Ему была непонятна причина этих вопросов.
– Зона образовалась в ночь на десятое мая.
– Точно. Десятого мая в Центр поступило сообщение о том, что на окраине Кипешмы образовалась аномальная зона, а одиннадцатого утром мы уже были здесь.
– Заранее прошу простить меня за дурацкий вопрос. – Игорь Петрович чуть приподнял левую ладонь и свел вместе кончики большого и указательного пальцев. – Какое сегодня число?
– Семнадцатое. – Камохин посмотрел на часы. – Впрочем, уже за полночь, так что уже восемнадцатое.
– Восемнадцатое мая?
Камохин непонимающе хмыкнул:
– Естественно!
Игорь Петрович молча указал пальцем на стену, где Мария Тимофеевна повесила свой отрывной календарь. От которого она каждое утро аккуратно отрывала листок.
– По нашему календарю, наступило двадцать второе июня.
– Бамалама, – тихо произнес Брейгель.
– А год у вас, простите, какой? – обратился к квестерам Лев Иммануилович.
– Ну, не думаю, что стоит так далеко заходить, – улыбнулся Орсон. – Вряд ли мы могли разминуться на годы.
– И все же?
– Шестнадцатый, разумеется.
Лев Иммануилович удовлетворенно кивнул.
– Ну, вообще-то, разница больше чем в месяц – это тоже существенно. – Осипов озадаченно почесал кончик носа. – Интересно, что скажет об этом Ирина?
– Кто такая Ирина? – спросил Володя.
– Наш духовный лидер и наставник, – с самым серьезным видом ответил Брейгель.
Володя ничего не понял, но, дабы не выглядеть простаком, с умным видом сдвинул брови и едва заметно кивнул: мол, да, конечно, как же без духовного наставника.
– Слушайте! Вы тут все такие умные! А я вот ни фига не понял! – От недовольства Олег Игоревич даже ногой притопнул. – Как это может быть, что у них прошла неделя, а у нас – полтора месяца?
– По всей видимости, все дело в том, что там, наверху, где находились мы, и здесь, внизу, где живете вы, время течет по-разному, – очень спокойно ответил Осипов.
– По-разному, значит? – ехидно усмехнулся Самсонов.
– С разной скоростью, – уточнил квестер.
– И как же такое может быть? Вон солнце встает у нас над головой. – Олег Игоревич ткнул пальцем в окно, где в данный момент было темно. – И у вас оно так же встает. Или нет?
– Это называется временная аномалия, – все так же спокойно ответил Осипов. – Мы с подобным уже сталкивались.
– Кстати! – Брейгель чуть подался вперед и показал Самсонову указательный палец. – Временная петля – вещь куда как более неприятная. Можете мне поверить – я знаю, о чем говорю.
Олег Игоревич с недовольным видом сложил руки на груди и откинулся на спинку стула. Он так и не получил ответ, который его удовлетворил бы, а потому имел полное право считать, что его попросту проигнорировали.
– По крайней мере, теперь ясно, почему мы не смогли найти выход из зоны, – заметил Орсон.
– И в чем проблема? – спросил Гелий Петрович.
– Когда мы поняли, что вертолет не прилетит, мы решили выбираться сами, – ответил Камохин. – Мы отправились пешком в ту сторону, где, по нашим расчетам, должен был находиться край свалки. Собственно, ведь в какую сторону ни идти, рано или поздно свалка должна была закончиться. А она не кончалась. Мы шли, а впереди были все те же самые груды мусора. Тогда Док придумал метить путь, по которому мы шли.
– Принцип мальчика-с-пальчик, – пояснил англичанин.
– Таким образом мы выяснили, что ходим кругами.
– А нельзя было порвать этот круг и пойти по прямой? – спросил Семен Семенович.
– Так мы и делали. Но в какую бы сторону мы ни шли, мы все время возвращались в исходную точку.
– Ну, не совсем в точку, но в одно и то же место, – уточнил Брейгель.
– Звучит, конечно, странно, но так оно и было. Мы угодили в пространственно-временную аномалию. Поэтому и вертолет не смог за нами вернуться. А потом появились бомжи.
– Отвратительные создания, – поморщился Орсон.
– Я думаю, они вылезли из нор, спрятанных под грудами мусора. Их было много, и намерения у них были далеко не дружелюбные.
– Скорее всего, они собирались нас сожрать, – заметил Брейгель. – Надо полагать, их обычное меню не отличается особым разнообразием.
– Мы не стали применять оружие против безоружных людей. Сделали только несколько предупреждающих выстрелов в воздух. Но бомжи не обратили на них никакого внимания. По всей видимости, они ущербны в своем развитии, и их интеллект…
– Ох, как же мне надоела эта политкорректность, – недовольно скривился Орсон. – Они не были ущербны! Это были настоящие психи! Они вели себя так, будто мозги у них превратились в кисель и вытекли через уши. Или же их съели тараканы, забравшиеся через уши в головы. Они были вооружены дубинками и железными палками. И они не разговаривали, а лаяли по-собачьи!
– Док, как всегда, несколько сгущает краски, – счел нужным пояснить Брейгель. – Бомжи, конечно, выглядели диковато, но вели они себя очень даже осмысленно. Мы для них были чужаками, и они устроили на нас охоту. По всем правилам.