Голгофа
Шрифт:
Качалин сказал:
— Вынужден предупредить: если с вашей стороны последует какой–либо обман, — ну, скажем, утаите хоть один вклад Сапфира, — я тогда считаю себя свободным…
Он снова вынул свои документы:
— Передать их в прокуратуру и написать в патриотические газеты.
Тетя — Дядя застонал негромко, махнул рукой:
— Идите, пожалуйста.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Операцию «Газ» готовили десять дней. Саша была на седьмом небе. Ведь ее включили в группу, составлявшую план боевых действий. За столом
На большой крупномасштабной карте, где был обозначен каждый отдельно стоящий дом, стайка берез или одинокий дуб, наносили маршруты следования «черных ястребов». Каждой группе бойцов давалось конкретное задание.
Олег держал связь с братом Василием — начальником охраны латышей. Обещал приехать «со своей девчонкой», но только в то время, когда будут на месте хозяева замка, потому что якобы имел к ним «секретное поручение».
Наконец, час настал, и операция началась.
Командор и Олег ехали в машине — бронированном «Форде», Саша и Павел Огородников в нейтральной штатской одежде следовали за ними на мотоциклах.
Олег по сотовому телефону держал связь с Василием. Тот сообщал, что братья–латыши на месте и пробудут в замке несколько дней. Они веселятся, много пьют и с радостью примут гостей.
К замку подъехали вечером. Октябрьское небо недовольно хмурилось, гоняло из края в край тучи, грозило разразиться дождем.
Навстречу к ним вышел Василий — могучий рослый парень лет двадцати пяти, в синем берете и кожаной куртке. На крыльцо, приделанное к громадному кузову военной машины, оборудованной здесь под жилье, высыпала вся команда, человек восемь. Василий пригласил гостей в вагон, где был накрыт стол с угощением. Здесь узнали, что родные братья Олег и Василий в частную охрану перешли из московской милиции, где служили в одном отделении.
Пили вино, коньяк, но пили понемногу — Василий боялся латышей, которые за пьянство уволили уж не одного бойца.
Олег спрашивал:
— Сколько они вам платят?
— Жадные, мерзавцы! Сами деньги гребут лопатой, а нам отстегивают гроши. Я как начальник получаю пятьсот долларов в месяц, а ребята — по триста.
— А домой отпускают?
— Нет, живем безвыездно.
— Ну и дураки! Я получаю три тысячи в месяц, а мои ребята по две.
— Ну–ну! Не треплись.
— Ей–те крест! На, посмотри. Вчера за прошлый месяц получил.
Вынул из кармана пачку долларов.
Саша сказала:
— Переходите к нам в бригаду. Оплата такая же, как и у юриста. Ну, решайте. Вас тут девять — всех и возьмем.
— А что это за бригада?
— Объясню позже. Свяжусь со своим начальником и, если он согласится, тогда и расскажу, что это за бригада.
Качалин улыбнулся, — ну и девка! Впрочем, подумал: «А хорошо бы таких ребят захороводить. Деньги у нас есть; пусть уж лучше народу служат, чем этим хищникам». И еще подумал: «Деньги–то мы у латышей отнимем — из них и платить будем».
Сказал ребятам:
— Дело у нас простое: молодых парней учить меткой стрельбе, разным приемам борьбы.
— А–а–а, все ясно. Вы из тех, которые на мотоциклах. Приезжал тут один, наверное, из ваших. Отряд у них «черные ястребы» называется. Говорил, что много у них бойцов, что будто бы и весь край наш партизанским скоро будет. Пошли бы мы в эти отряды, да нам деньги нужны. У нас семьи, отцы–матери, а вон у Николая жена и двое детей, у Дениса девочка недавно родилась.
— Да какие же это деньги? — подливала масла в огонь Александра. — Я вот девица, а в отряде мне вон сколько платят…
Вынула из куртки толстую пачку долларов, — недавно ей Качалин дал, — бросила на стол.
— Вот это деньги. А вы крохи со стола этих жалких латышей клюете, — и рады. Помнили бы хоть и о том, что вы русские. Полководец Суворов, когда его солдаты взяли крепость Измаил, воскликнул: «Мы русские — какой восторг!..» А вы тут двух пигмеев караулите. Да кому нужны эти латышские жулики, вся доблесть которых в том и состоит, что где–то русские деньги украли и акции Газпрома на них купили. Да газ–то этот наши русские люди на далеком ледяном Ямале добывают!..
Глаза Василия — темные и круглые, как у совы, воспламенились, он с восторгом смотрел на сидевшую против него Александру, щеки его покрывались румянцем. И Денис, и Николай, и все остальные ребята не отрывали глаз от нее. Всех заражала ее страстность и убежденность, гордость за свою национальность, которую теперь унижали с экрана телевизора. Помнят они, как похожая на раздавленную жабу образина что–то шамкала толстыми губами, а потом назвала русских свиньями, а диктор бородатый с носом хищной птицы и с грузинской фамилией бросил им с экрана оскорбление, назвав Россию «страной дураков» — все это они сейчас вспомнили, и у них под сердцем закипела обида и желание что–то делать, как–то отомстить этим нелюдям. Вот теперь, кажется, позови их эта удивительная девушка в какой–то партизанский отряд, и они бы разом все встали под ее знамена.
Василий набрал номер телефона, негромко заговорил:
— Оленька, милая, принеси нам вина и чего–нибудь этакого, вкусненького.
И минут через десять к ним вошла совсем юная, очень хорошенькая, но с печатью неизбывной грусти на лице девушка. Саша подумала: «Оля! Та самая».
И Олег едва заметно кивнул Саше: да, это она, та самая Оля, которую купили братья–латыши.
Оля расставила на столе бутылки, разложила по тарелкам яблоки, бананы, две большие кисти винограда. Сказала:
— Хозяева пьяные, так я у них в холодильнике взяла. У них там всего много.
Ребята пили вино, а Саша отвела Олю в задний отсек жилища, сели там на чью–то кровать.
— Давай знакомиться, — заговорила Александра, — меня зовут Саша. Расскажи, как ты тут живешь?
— Вначале хотела бежать, а потом смирилась. Вот ребята… Они мне как братья.
— А дома?.. У тебя есть родители?
— Мама и бабушка. Мама больная, у нее не ходят ноги, живут на бабушкину пенсию, а теперь вот и пенсию не платят. Я им посылаю — на мои деньги и кормятся. А за квартиру все равно платить нечем.