Голливуд истекает кровью

Пенроуз Х. Р.

— Объясните это проклятие поколений, — настаивал я, желая понять, к чему он вел.

— То, чему мы научились — это от наших отцов, передано нам их родителями и так далее. Может быть, даже их матерями. С нами обращались так же, как и с ними. Но мы либо положим этому конец, либо яд продолжит действовать на наших будущих дочерей и сыновей.

Альфонсо ощетинился, поэтому Дарио поспешил объяснить:

— Я не говорю, что ты плохой отец для своего ребенка. Преодолей себя. Я говорю, что у всех нас есть привычки, триггеры. Так же, как и у твоей жены, Рейн, — он пронзил

меня многозначительным взглядом. — То, что у нас нет диагноза, не означает, что мы не прошли через достаточно, чтобы на долю секунды отреагировать чрезмерно остро на невинный комментарий, взгляд или что-то еще. Мы все виноваты в этом. Возможно, пришло время разорвать порочный круг.

— Ну, со мной проблем нет. Так что ты можешь исключить меня из этого сценария, — Дино пожал плечами.

Такой лжец. Я мог бы составить длинный список его проблем.

— Классическое уклонение, — Дарио покачал головой.

— Я думаю, ты не в той области знаний. Хочешь перейти в медицинский? Получить степень по психологии? — я усмехнулся.

— Хочешь, чтобы твоя жена когда-нибудь снова тебя трахнула и вернулась сюда? — он дерзко приподнял бровь, и я замер. — Разберись со своим дерьмом и придумай, как вернуть ее, скажи, что любишь ее. Просто.

Это было непросто, ни в малейшей степени.

Темнота Пэрис узнала мою, плавно слившись с моей.

Но умирающие от голода люди ели все, что угодно. Так что, возможно, это было к лучшему, что у нас было такое пространство.

Я получил подтверждение от Джона в морге, который сообщил мне подробности о каждом теле, которое он опознал у воскресшего МК. Затем, с моего разрешения, он сжег все это. Скатертью дорога.

Эвелин и ее команда провели тщательную проверку, убедившись, что ни одна зацепка не вернулась к нам. А также то, что спустя годы не появились дальние родственники, одержимые жаждой мести. Нам это больше не было нужно.

Состоялись похороны наших павших солдат, мужчин и женщин, и, к сожалению, некоторых детей тоже. Их либо похоронили на клочке земли недалеко от комплекса, который я выделил под кладбище. Либо их кремировали — все зависело от их желания. Произошло много праздников жизни.

Когда я вошел в тренировочный центр, гул возбуждения заплясал в моих венах. Подспудное желание возмездия шипело. Это был праздник другого рода.

Morte de traditori (Смерть изменника).

Большая круглая аудитория была заполнена до отказа разными женщинами и мужчинами, разными возрастными группами. Вход был запрещен всем детям моложе шестнадцати лет. Здесь было не место для них.

Суматоха утихла, когда я прошел в середину, мои люди рассредоточились вокруг меня. Я заметил людей, стоящих сзади, тех, кто не занял места. Я ухмыльнулся, почувствовав энергию в комнате.

Я предложил семьям, потерявшим близких в бою, первый отказ от участия в этом шоу, сделку "два за одного". Звезды — Дафна и Лиам.

— Occhio per occhio (Око

за око)! — взревел я, слова вернулись ко мне эхом от всех, кто их повторял.

Солдаты вывели двух предателей. Связанными без возможности сбежать, им не завязывали глаза, чтобы они могли столкнуться с последствиями своих действий, всматриваться в лица, понимая, что они натворили.

Кровожадная жажда мести прокатилась по толпе, на их широких, искаженных паникой лицах раздавались оскорбления. Но Лиам и Дафна знали, что смерть государственного изменника от рук опечаленных произошла там, где это было необходимо. Они видели их. Ирония судьбы. Нападение этой толпы на общину в комплексе было преступлением с тяжелыми последствиями. Публичная смерть. Варварский акт, за который я приговорил тех, кто совершил предательство наивысшего уровня.

Они были прикреплены к двум отдельным столбам. Солдаты отступили.

— Я хотел бы пригласить всех, кто хотел бы принять участие, а не просто зрителя. Однако я прошу, чтобы вновь получившим квалификацию солдатам разрешили работать в основном с Дафной.

Новые женщины-солдаты на тренировках переходили от силы к силе и делали все возможное, когда все шло наперекосяк. С одобрения Пита они были полностью зачислены в ряды. Мне не терпелось отдать им Дафну. Это был их публичный тест и заявление для солдат-мужчин.

По правде говоря, в мире были женщины, которые подвергали мужчин эмоциональному и физическому насилию, и им это сходило с рук, потому что огромный процент этих мужчин не хотели защищаться и били женщину. Это было смешно. Как равный оппортунист, я ничего не имел против того, чтобы самому разобраться с Дафной, если до этого дошло бы. Я просто не хотел больше к ней прикасаться.

Впрочем, дело было не во мне. Я отступил в сторону, разглядывая широкий ассортимент оружия, разложенного на столе.

И Лиам, и Дафна выкрикнули мое имя с несколькими всхлипываниями, прежде чем кто-то оказал нам любезность и заткнул им рты.

— Око за око! — закричал Дарио, зажав рот руками, чтобы звук разнесся по округе. Его глаза сверкнули. — Я люблю, когда мы подаем им их врагов на блюде.

— Когда ты кормишь свое племя, они кормят тебя в ответ, — ответил я, прислоняясь к стене прохода.

Пара, потерявшая своего тринадцатилетнего сына, подошла к Лайаму, от них исходили горе и ярость. В обеих руках у них были тяжелые металлические цепи. Они сразу же атаковали.

Оглянувшись, я увидел, как другие подошли к Дафне. Ее самые близкие друзья теперь отвернулись от нее из-за того, что она участвовала. Они получили полную информацию обо всем, что она сделала, и о том, какие действия привели к тому, что проблемы вышли из-под контроля.

Шум в зале усилился. В этом и заключался принцип "око за око". В реальном мире общество не воздало бы им по-настоящему справедливости. Они бы ушли. Никогда не увидели бы, что происходило внутри камеры из-за того, что они несли ответственность за эти потерянные жизни, никогда не почувствовать, чем они одарили других.