Голливуд истекает кровью
Шрифт:
Бросив быстрый взгляд на собачью будку, мои мышцы слегка напряглись. Мы потеряли Зевса и Ареса. То, что они слишком долго вдыхали газ, привело к серьезным внутренним повреждениям. С моей стороны было жестоко сохранять им жизнь.
Их роскошный дом был убран и реконструирован после нанесенного ему ущерба, но ни одна другая собака там еще не содержалась. Я хотел завести еще пару щенков, желательно братьев. Но я еще не чувствовал себя готовым к этому, даже три года спустя.
Взяв еще один "амаретто", я внимательно следил за празднованием дня рождения. Альфонсо присоединился ко мне, когда мы смотрели,
Мне не нравилось, когда она выходила за пределы комплекса, несмотря на то, что у нее было четверо личных охранников и еще больше людей, маячивших на заднем плане, о которых она не подозревала. Вдали отсюда, особенно во время беременности, меня это беспокоило.
Хотя все успокоилось и не было никаких очевидных угроз, я не мог гарантировать, что это не изменилось бы в мгновение ока. Таков был мой мир. Шаг или решение, принятое кем-то, могло изменить все.
В комплексе было доступно все. Медицинские учреждения были расширены. У нас были школы, предприятия. Все, что вам когда-либо могло понадобиться, без необходимости покидать сообщество.
Многие дети, выросшие в этом комплексе, отправлялись получать высшее образование поблизости, прежде чем вернуться и занять какое-либо положение в моей империи. Они возвращались к тому, с чем выросли, к чему привыкли. И благодаря знаниям о внешнем мире, которые никто не мешал им исследовать, они осознали доступные им возможности. Теперь, когда у меня было Восточное побережье и Сицилия, нас было еще больше, но у меня также было больше людей под моим крылом.
Некоторые предпочли не рисковать вместе со мной, но все равно были верны мне. Они решили, что хотели слиться с толпой и стать частью нормального общества. Я наблюдал за строительством другого комплекса на другой стороне Вегаса, еще одного объекта, куда мои люди, жившие там, приходили и уходили более свободно, чем тот, в котором жил я. Тот не нужно было бы так тщательно скрывать.
Желание запереть мою жену в клетке под номером двадцать четыре семь было живым зверем внутри меня, с которым я боролся. Я позволил ей продолжить свою карьеру, свою жизнь за пределами этих стен. Если я хоть на мгновение подумал, что Голливуд отказалась бы от своей карьеры, когда я с радостью признал, что она заставляла меня чувствовать и как я жаждал ее, я ошибался.
Осознание того, что если я не дал бы ей этой свободы, она стала бы живой версией моей матери, глубоко ранило меня, и винить в том, что я погасил этот ее огонек, пришлось бы только себя. Я отказался быть похожим на Раймонда, борясь с проклятием поколений, о котором некоторое время назад твердил Дарио. И все же он не ошибся.
Однако она всегда возвращалась домой, ко мне. Каждый божий день. Вертолет доставлял ее в Лос-Анджелес или куда-то еще, где она снималась. Несмотря на то, что она была в своей стихии со своей работой, она тосковала по стабильности, которую я ей давал. Я бы продолжал делать это до самой своей смерти.
При той жизни, которую я вел, было неизбежно, что меня не было бы рядом до тех пор, пока естественные причины не унесли бы мою жизнь. Я понял это и смирился с этим.
Эгоистично,
Между ней и мной было намного больше, чем любовь. То, что нас объединяло, уничтожало наши страхи, нашу гордость, подталкивало нас к большему друг для друга. Это было живое, дышащее существо со своим собственным сердцебиением, которое сплело нас воедино.
Альфонсо ткнул меня локтем в бок.
— У тебя такой взгляд.
— Какой? — я приподнял бровь.
— Довольный собой. Тебе это идет.
— Полагаю, что да.
— Меняет угрюмое выражение лица, — он хихикнул, заработав сердитый взгляд в ответ.
До моих ушей донесся тяжелый топот нескольких ботинок, когда Альфонсо, я и каждый из мужчин ринулись в бой. Я схватил Мэдисон, а Альфонсо — свою дочь. Мы передали их женщинам.
Продвигаясь вперед, некоторые из них превратились перед ними в прочную стену безопасности. Взяв свой пистолет, я достал телефон, но не увидел никаких уведомлений или предупреждений, за исключением того, что ворота моего особняка были открыты, а солдаты стояли на страже у входной стены.
Я чувствовал, что это были мои люди, но после всего, что произошло в прошлом, я был готов ко всему. Ничто больше не было непроницаемым, как бы сильно я ни хотел в это верить.
Резко остановившись, четверо охранников застыли на месте. Оружие было направлено в их сторону, их руки были подняты в жесте покорности.
— Говорите, — приказал я, опуская оружие, но оставаясь настороже.
Они никогда не забегали в мой частный дом, если не случалось чего-то серьезного.
— Сьерра Диас у ворот.
Я обменялся взглядом с Дарио и другими членами моего ближайшего окружения. Она пришла сюда не за кофе с пирожными, это было очевидно.
— Она одна? — спросил я.
— Так и есть. Мы отправили сообщения наблюдателям дальше, прося их держать ухо востро в поисках любого, кто последовал за нами, но из того, что мы пока видели, она бежит в одиночку. Мы также не получили никаких снимков, на которых она направлялась бы сюда.
Убирая пистолет в кобуру, я провел рукой по бороде. Взгляд Голливуд впился в мою щеку. Это требовало некоторых объяснений.
— Обыщите ее на предмет устройств. Если она чиста, проводите ее в официальную столовую, мы скоро будем там, — приказал я.
Они быстро убежали.
— Ты в беде, — тихо пропел Тобиа со смехом.
— Разве я этого не знаю, — пробормотал я, облизывая нижнюю губу. — Иди внутрь. Я скоро буду там. Вечеринка окончена. Нам нужно кое-что посетить. Стефано, ты можешь проследить, чтобы всех проводили с территории? Я был бы очень признателен.
Стефано кивнул и взял с собой своих самых близких друзей, тех, кто тоже сблизился с Пэрис.
Взяв Мэдисон из ее рук, я рывком поставил ее на ноги. От нее практически исходили горячие эмоции, но я проигнорировал это, пока мы не поместили Мэдисон в безопасную игровую комнату с мягкими стенами вместе с дочерью Альфонсо. Я включил трансляцию на своем телефоне, отслеживая их. Мы никогда не спорили в присутствии Мэдисон, если это было в наших силах.