Голод богов (1)
Шрифт:
— Вы действительно намерены воспользоваться советом доктора Бромберга? — спросил Тойво.
— У вас есть другие предложения?
— Да. У меня есть предложение его советом не пользоваться.
— Так. А что взамен?
— Простите, Клавдий, но иногда лучше бездействовать, чем действовать недостаточно обдуманно.
— Тойво, давайте конструктивно. В чем вы видите недостаток плана Айзека?
— В том же, в чем и Ольга. Это очень некрасиво. И всем понятно, что это очень некрасиво. А очень некрасивыми обычно кажутся вещи, в которых скрыт серьезный дефект. Принципиальный.
— Молодой человек прав, — сказал Слон, — эволюция не случайно выработала у человека эстетическое чувство. Кроме того, есть еще одно обстоятельство.
— Какое? — поинтересовался Клавдий.
— Вся эта история затеяна ни кем иным, как Бромбергом. Я имею в виду и двойника Киры, и переброску Антона на Эвриту в обход обычных туристических правил, и… Быть может, еще многое другое.
— Хорошо, допустим, ты прав — и что? Айзек ясно сказал: в начале речь шла о неком эксперименте. А потом Антон занялся чем-то… скажем так, выходящим за рамки любых допустимых экспериментов, в силу чего Айзек и пришел к нам.
— И ты ему веришь?
— Почему бы и нет? Выглядит логично.
Слон неожиданно — легко для своего не маленького веса поднялся и начал бесшумно двигаться по залу. Сейчас было в нем что-то от матерого хищника, сужающего круги вокруг жертвы.
— Скажи, Клавдий, а тебе не приходило в голову, что визит сюда и предложенный план — просто следующая фаза эксперимента? Что предложение Бромберга — просто наживка? И если мы ее проглотим, то…
— То — что?
— Не знаю, — фыркнул Слон, — но зато знаю, что Бромберг хитрее нас всех вместе взятых. Он даже хитрее, чем Каммерер, а ведь Каммерер, еще будучи мальчишкой, обвел вокруг пальца великого Сикорски.
— Не надо демонизировать Айзека, — строго сказал Клавдий, — он тоже иногда ошибается. И, надо отдать ему должное, всегда старается исправить свои ошибки.
— Да, — усмехнулся Слон, — вопрос только в том, что именно он считает ошибкой, а что — ее исправлением.
— Знаете, коллеги, а у меня другой вопрос, — подал голос Павел, — что мы вообще можем потерять, приняв предложение Бромберга? Вот, допустим, мы выбираем бездействие, как предлагает Тойво. Дальше все понятно. Армия Хозяйки переправится через пролив, раздавит Орден вместе с остатками Империи, вторгнется в Соан, а потом — в Кайсан…. В общем, снесет все островки организованной цивилизации на планете, как кегли.
— А почему ты думаешь, что Антон не остановится на захвате Метрополии? — спросила Ольга.
— Потому, — вмешался Александр Васильевич, — что такова неизбежная логика любой агрессивной войны на этом историческом этапе. Так действовали Тутмос, Саргон, Чандрагупта, Александр Македонский, Юлий Цезарь, Аттила, Хлодвиг, Гастинг, Чингисхан. Армия воюет до тех пор, пока может побеждать и пока есть, куда идти.
— То есть, терять нам нечего, я так понимаю? — резюмировал Клавдий, — или у кого-то есть другое мнение?
— У меня, — сказал Слон, — я полагаю, что лучше Румата в качестве Александра Македонского, чем Антон, загнанный в угол вертолетным десантом имени Бромберга.
— Почему? — спросил Павел.
— Потому, что первое цивилизация переживет, а переживет ли второе — не знаю.
Клавдий сосредоточенно покивал головой и объявил:
— Мнения разделились. Будем голосовать. Ольга?
— Я против. Мое мнение не изменилось.
— Я тоже против, — добавил Тойво.
— Я — за, — сказал Павел, — я все это видел и… надо это остановить.
— Понятно, — Клавдий посмотрел на оставшихся, — а что скажет старая гвардия?
— За, — уверенно ответил Александр Васильевич.
— Против, — буркнул Слон.
— Я голосую за, — сообщил Клавдий, — и, поскольку при равенстве голосов мой голос является решающим, выбор сделан. Теперь переходим к деталям.
— Простите, Клавдий, — спокойно сказал Тойво, вставая из-за стола, — но я в этом участвовать не буду. Я ухожу.
— Подожди, Тойво… — Павел собирался что-то сказать, но встретил холодный взгляд светло-серых, холодных как айсберг глаз и… махнул рукой.
** 20 **
… Беда, Светлые!
За спиной у дежурного офицера стояла безмолвная толпа.
— Что случилось, родные мои? — ровным голосом спросила Кира?
— Разведчики передали. На полдороги к Нарду… орденские солдаты жгут тао!
— Орденские солдаты на полдороги к Нарду? — переспросил Румата, — ты ничего не перепутал, парень?
— Нет, Светлый!
— Им неоткуда там взяться!
— Я не знаю, Светлый…
— Понятно, — перебил Румата, — неоткуда, но, все-таки, они там есть… Вот что, парень. Быстро дона Пину, Верцонгера, дона Шаруха и дона Кси ко мне.
…
— То, что случилось — это очень плохо, — сказала Кира.
— Еще бы. У нас в тылу откуда-то появляется орденская армия, а мы узнаем об этом, когда они уже что-то жгут.
— Не «что-то», любимый, — строго поправила Кира, — они жгут тао.
— Что бы они не жгли, это им дорого обойдется, — проворчал Румата, — но особенно меня интересует, как их проспали наши разведчики на побережье.
Кира вздохнула.
— Ты знаешь, что такое день цветов тао?
— Деревенский праздник. Веселый…
— Значит, ты еще ничего не понял, — сказала она, — цветы тао — это ростки сердца земли. Если их не встретить — земля не родит. От начала времен каждое лето встречают цветение тао, мужчины и женщины любят друг друга на теплой земле, которая дала цветы тао. Земля должна знать, что ее тепла ждут, что ее сердце бьется для всех живущих. Даже глупые монахи, которые не понимают землю — и те никогда не мешали встречать цветение тао. Ведь тепло земли нужно всем — без него нет жизни, поле не родит, скотина не дает приплод, а женщины не могут зачинать детей… Сжечь тао — это… Такого никогда не было, понимаешь? Вообще никогда. Никто не наносил земле такой обиды.