Голод богов (1)
Шрифт:
— Звучит логично, — согласился Антон, — хотя, немного обидно, что такая поэтичная штука имеет такое приземленное объяснение.
— А леонидянам наплевать, что приземленное. Они — реалисты высшей пробы. Для них разум — это конструкция, которая существует для того, чтобы приносить конкретную пользу индивиду, обществу, биологическому виду. И все. Никакой метафизики. Леонидяне никогда не стремились к абстрактным идеалам — только к результату, который можно потрогать руками. То есть использовали свой интеллектуальный ресурс предельно эффективно и экономично. Именно за счет этого они, наверное, и стали сверхцивилизацией.
** 43 **
— Привет, Мак! Какая удача, что вы не заняты!
— Привет, Геннадий, — ответил Каммерер без особого, впрочем, энтузиазма, — а как вы определили, что я не занят?
— Я не определял, — ответил Комов, — но должна же быть справедливость на свете. Сидим мы с коллегой Августом на берегу замечательного озера, жарим шашлык, попиваем вино и вдруг ощущаем желание расписать пульку. А третьего-то и нет. Ну, сами понимаете, играть в преферанс с «болваном» — это себя не уважать. И тут я понял, как в нашей маленькой кампании не хватает вас, Мак. А вы так удачно оказались свободны…
— Свободен, — буркнул Каммерер, — как птичка колибри.
— Думаю, четверть часа вам хватит, чтобы добраться, — сказал Комов, — шашлык, знаете ли полагается есть, пока он горячий.
… Озеро и в самом деле было замечательное, а Комов и Бадер действительно пили вино и жарили шашлык, как будто для этого и собрались. Мало того, Бадер задумчиво тасовал колоду карт, будто и в самом деле намеревался провести время за преферансом.
— Все должно быть натурально, Мак, — пояснил он прибывшему Каммереру, — вот спросит кто-нибудь: «чем занимались трое пожилых мужчин на берегу озера Ла Мартр такого-то числа»? И можно будет честно ответить: «трое означенных мужчин мирно расписывали пульку за кружкой вина». Неплохого, кстати, вина, уважаемый Мак Сим. Рекомендую.
— А о чем эти фигуранты разговаривали за преферансом? — поинтересовался Каммерер.
— Конечно же, о женщинах, — отозвался Комов, — о чем еще имеет смысл говорить в чисто мужской кампании. Кстати, Мак, кто эта женщина?
— Какая именно?
— Та самая, какая же еще.
— Ах та самая? Считается, что она — Виктория Мэй О'Лири из Дублина.
— Умничать не надо, Мак, — строго сказал Бадер, — кем она считается мы и без вас знаем.
— Видите ли, Мак, — добавил Комов, — нас в свое время слегка насторожили недвусмысленные намеки Бромберга на Странников и тайну личности. И мы решили немного похулиганить. В смысле, раз уж мы собрались нарушать тайну личности, то почему бы заодно не нарушить и неприкосновенность жилища? В общем, в Дублине случилась маленькая нестабильность нуль-Т и, в процессе ее устранения, мы случайно зашли в гости к мисс О'Лири. Ее самой не было дома и мы от нечего делать посмотрели ее домашнюю видеотеку ну и еще кое-какие частные записи.
Знаете, что самое интересное мы обнаружили?
— Живую черепаху, играющую на гавайской гитаре, — предположил Каммерер.
— А вот и нет. Самое интересное — это что нас кто-то опередил. Судя по всему, буквально на несколько часов. Кто-то успел преобразовать все видеозаписи методом блуждающей маски, так, что на них появилась эта женщина. Ну, про которую я спрашивал вас в начале. Преобразование выполнено на очень высоком техническом уровне, так что если бы мы заранее не были уверены, то ничего бы и не заподозрили. А так — исследовали все внимательно и… Вот скажите, кто бы это мог быть такой шустрый?
— Теряюсь в догадках, — ответил Каммерер, — кстати, шашлык, по моему, готов.
— Действительно, — согласился Бадер, — давайте питаться. Думаю, разговору это не помешает. Мак, а как по-вашему, зачем понадобилось так цинично редактировать чужие частные файлы? Да, кстати, персональные данные мисс О'Лири в архиве БВИ тоже кто-то поменял, представляете? Мы бы никогда не увидели ее настоящее лицо, если бы хитрый доктор Бромберг заранее не озаботился своим алиби и не скачал бы кое-какие снимки в свой архив до того, как все это случилось. Наверное, ему все-таки не хотелось считаться похитителем девушек — вот он и принял меры. Получается, он заранее знал, что найдутся желающие пройтись по биографии мисс О'Лири ножницами и клеем…
— А вы уверены, что он скачал эти снимки из персонального файла мисс О'Лири, а не изготовил их сам с целью дурить вам голову?
— Допустим даже, что не уверен. Но я уверен, что сейчас в ее персональном файле на месте оригиналов записаны изготовленные кем-то фальшивки.
— Короче, Мак, у нас сложилось мнение, что это сделали вы, — подвел итог Комов.
— А у меня сложилось мнение, что это сделали вы, — спокойно ответил Каммерер, жуя шашлык.
— С чего бы вдруг мне это делать?
— А мне — с чего?
— Вам — чтобы замести следы вашей аферы вокруг экспериментальной истории, — сказал Бадер.
— А Геннадию — чтобы предъявить-таки Бромбергу обвинение в похищении человека, и еще чтобы успокоить Горбовского, — парировал Каммерер, — ведь добрый дедушка Горбовский тоже слышал намеки Бромберга на Странников и так далее. Кстати, если бы это сделал я, у меня было бы оправдание. Я бы действовал в пределах своей компетенции с целью поддержания тайны личности. Ведь известная особа решением комиссиии сослана на Леониду под именем О'Лири, а значит она, а не кто-то другой, и должна быть О'Лири согласно всем архивным записям. А вот если это сделали вы, Геннадий, то это уже превышение полномочий.
— Но мы-то знаем, что мы этого не делали.
— Это я знаю, что я этого не делал, — уточнил Каммерер, — а вы, Август знаете, что вы этого не делали. Но вы не можете знать, что этого не делал коллега Комов. Между прочим, ему очень удобно было это сделать. А потом замечательно обеспечить себе алиби, придя в тот же дом вторично, уже с вами, Август, и делая большие глаза со словами: «ой, кто это был здесь до нас». Старый и, казалось бы, дешевый прием — но психологически очень эффективный и…
— Алло, Максим, — перебил Комов, — вы, кажется, уже породили целый план, как повесить на меня это дело.
— Ну, что вы, — Каммерер улыбнулся, — просто вы высказали свое предположение, а я высказал свое. Как я понимаю, оба предположения не выйдут из нашей милой преферансной кампании, верно?
— Ладно, проехали, — сказал Комов, — а что вы там сказали относительно намека Бромберга на Странников?
— Я просто предположил, что Горбовского это обеспокоило. Вы же знаете, у него после «дела подкидышей» острая реакция на упоминания о человекоподобных автоматах Странников.