Голод суккуба
Шрифт:
— Глубокие декольте — это не совсем профессиональный секрет.
— И вдобавок многое другое. Особенно у Джорджины. Она — из лучших.
Хью и вампиры пялились на меня, будто прежде никогда не видели, и старались понять, правду ли говорит Бастьен.
— Ну ладно, хватит об этом, — заторопилась я прервать разговор.
— Давай-давай, кто только что хвастался, будто научил меня всему, что я знаю? В былые времена мы с тобой закрутили пару добрых афер.
— Какие такие аферы? — спросил Питер.
Я не ответила, а Бастьен только пожал плечами:
—
— Типа… группового секса? — вытаращил глаза Коди.
— Нет! — не удержалась я.
Не то чтобы такого вовсе не встречалось на моем жизненном пути.
— Сотрудничество с целью кого-нибудь опустошить. Сыграть в мужа и жену. Или в брата с сестрой. Или… или… что в голову взбредет.
Бастьен согласно кивнул:
— Мужчины просто дрожат от возбуждения, покоряя чьих-нибудь жен. Женщины, собственно говоря, тоже. Запретный плод сладок.
— Блеск!
Коди и все остальные обдумали новую информацию и попытались выведать у нас подробности. Бастьен, почувствовав мое нежелание ворошить прошлое, отвечал туманно, и вскоре разговор перешел на другие темы, а вся компания приступила к потрясающему обеду. Он не достиг высот «Метрополитен», но, возможно, дело тут в сотрапезниках.
— Не желаешь объяснить, что происходит? — прошептала я инкубу, когда мы уже встали из-за стола и собирались расходиться.
Мне до смерти хотелось узнать, что привело его сюда, причем с санкции Джерома. Обитатели преисподней могут брать отпуск, но здесь попахивает делом.
Бастьен ухмыльнулся, как умел только он один, и похлопал меня по спине:
— Всему свое время, дорогая. Есть место, где мы сможем поговорить?
— Конечно. Пойдем ко мне. Познакомишься с моей кошкой.
Когда Бастьен отошел, чтобы в очередной раз поблагодарить Питера за обед, ко мне подвалил Картер.
— Скоро увидишь Сета?
— Сегодня вечером.
Заметив изумление на его физиономии, я нахмурилась:
— Давай покончим с этим, ладно?
— Покончим с чем?
— С разговорами о том, как глупо пытаться наладить серьезные отношения со смертным.
Его радостная улыбка погасла:
— Я не думаю, что это глупо.
Я разглядывала его в ожидании кульминации.
— Все остальные считают именно так.
— Сет так считает? Ты?
Я отвела взгляд и подумала о Сете. О забавном, растерянном выражении его лица, когда на него находило вдохновение. О его бестолковой коллекции футболок. Об изысканном литературном стиле — на бумаге он был способен завоевать весь мир. О теплоте его руки в моей. О том, почему я не могу без него, несмотря на миллион причин, по которым я должна его оставить. Вдруг под пронизывающим взглядом Картера что-то во мне высвободилось. Я ненавидела его за это.
— Иногда и я. Иногда я смотрю на него… и вспоминаю, как было, когда поцеловала его и ощутила эту любовь. И хочу вернуться туда. Я хочу снова пережить это чувство. Я хочу вернуть его. Хотя иногда… иногда я так боюсь. Я слушаю этих ребят… и Джерома… и потом меня терзают сомнения. Я не могу выбросить их из головы. Знаешь,
Я замолчала, судорожно дыша.
Картер наклонился и убрал прядь с моей щеки.
— Так не смотри вниз, — прошептал он.
Вернувшийся Бастьен слышал конец моего монолога.
— Кто такой Сет? — поинтересовался он позже, когда мы вернулись ко мне.
— Долго рассказывать, — отмахнулась я и тут же принялась изливаться.
Естественно, невозможно рассказывать Бастьену о Сете, не упомянув обо всем остальном. Например, о недавней встрече с сыном Джерома, получеловеком-полудемоном — потрясающе красивым мужчиной с извращенным чувством социальной справедливости и полоумной миссией заставить всех прочих бессмертных расплатиться за дрянное обращение с ним и ему подобными. Он был отличным танцором и феноменальным любовником, однако этого недостаточно, чтобы оправдать бессмысленные убийства низших бессмертных и покушение на Картера.
Вслед за этим мне, естественно, пришлось объяснять, как Сет оказался свидетелем неизбежной развязки и пострадал, когда мне пришлось поцеловать его ради экстренной дозы энергии. Джером хотел стереть воспоминания Сета об этом событии, а заодно и любовь писателя ко мне. Я умоляла демона не делать этого и наконец добилась согласия, пообещав направить все усилия на обольщение и развращение благопристойных мужчин, как и надлежит порядочному маленькому суккубу. Визит Горацио явился окончательным свидетельством моего «нового усовершенствованного» бытия.
Развалившись на диване, Бастьен внимательно слушал, а когда я закончила, нахмурился:
— Что ты имеешь в виду? Разве до этого ты не охотилась на благопристойных мужчин?
— Я устала. Мне разонравилось вредить им.
— Ну и что? Переключилась на порочных?
Я кивнула.
Он покачал головой. Мы оба знали, как мало жизненной энергии производит смертный негодяй по сравнению с порядочным человеком.
— Бедный Цветочек. Какое же это должно быть несчастное существование.
Я ответила ему горькой улыбкой:
— Кажется, ты первый, кто отнесся ко мне без недоверия и с сочувствием. Большинство считает мое поведение глупым.
— Это мучительно, — сказал Бастьен, — и требует куда более частых контактов, но едва ли глупо. Можешь ли себе представить, что и я переживал подобное? Когда хочется сдаться и оставить честную женщину в покое.
— И что же?
— Не наш это жребий. Мы с тобой просто расфуфыренные шлюхи — куртизанки, если тебе так больше нравится, но разницы-то никакой. И переход на мерзавцев нашу судьбу не изменит. В конечном итоге ты ровным счетом ничего не добьешься, разве что чуточку облегчишь чувство вины, но и это облегчение не продлится вечно.