Голод. Дилогия
Шрифт:
– Старика не жалко, – медленно процедил Седд. – Да и старик он лишь по меркам воина, четвертый десяток едва перешагнул.
– Редко кто доживает до сорока даже в рядах доблестных воинов самого конга, да продлят боги его годы, – заметил Касс.
– Всякий раб, ставший свободным хоть по милости сиятельного конга, должен молить богов, чтобы они позволили прожить ему лишний день! – скрипнул зубами Седд.
– Ну, Скир безопасный город для свободных горожан! – перешел на шепот Касс.
– Чего не скажешь об его окрестностях, особенно для тех наглецов, которые бросают герб Креча на камни! – прошипел Седд, поклонился Кассу, все еще беззвучно разевающему рот Роллу, прочим танам, возбужденно обсуждающим происшедшее, и быстрым шагом направился к выходу из галереи,
Глава третья
В высоком камине тлели угли. Когда вымазанный сажей слуга забрасывал в проем очередную порцию пиши, огонь разгорался не сразу. Камин начинал кашлять дымом, который, впрочем, послушно уползал в закопченный дымоход, и лишь постепенно наполнялся ровным гудением и радостным потрескиванием. В полутемном зале стояли гам, крики, но до драк доходило редко – за порядком следила четверка крепких гребцов с продубленными морским ветром лицами, да и сам хозяин то и дело выглядывал в зал. Так что если и опускалась какая из многочисленных теней на пол, то не по причине отравления дымом или неожиданного удара, а исключительно от естественной слабости. Только ведь на то он и портовый трактир, чтобы отправить душевную малость в свободное плавание между сладкими видениями и бодрящими кошмарами, не опасаясь излишнего внимания к собственному кошельку, да и к собственной персоне.
Если бы Зиди попытался подыскать более укромное место в Скире, чтобы не привлекать к себе всеобщего внимания, лучше заведения одноглазого Ярига в порту все равно бы ничего не нашел. Сам бывший раб, тот слыл торговцем, с которым можно было договориться о многих вещах. Ходили даже слухи, что он покупал краденое, хотя ни разу за руку трактирщик пойман не был, не то сразу бы руки лишился. Зато никогда и никто из тех, кто просил у Ярига за посильную плату содействия в щекотливых делах – скрыться от кредиторов или строгого отца, взять денег в долг, заморочить голову мытарям конга, отвертеться от службы в войске или от городских работ, – без помощи не оставался. Правда, и стражники Скира не забывали об угрюмом каменном здании с десятком дверей, ведущих в извилистые переулки, но Ярига это не слишком беспокоило. Тем более не следовало опасаться стражников бывшему рабу влиятельного дома Креча, получившему свободу по удару священного колокола. За день до того, как Зиди рискнул шагнуть в каменную арку, он пришел к Яригу и снял на неделю тайную каморку для вольного иноземца, бросив под деревянный топчан мешок с собственным нехитрым скарбом.
– Как зовут этого вольного иноземца? – поинтересовался Яриг, пересчитывая медяки.
– Зиди, – ответил Зиди.
– Совсем как тебя! – пробурчал одноглазый, бросив взгляд на железный ошейник с клеймом дома Креча – сидящего ворона, – что до времени оставался на жилистой шее. – Если он еще и пьет, как ты, я получу солидную прибыль. Когда же он прибудет? А то ведь знаешь, Зиди, хотя и знаком я с тобой полтора десятка лет, и судьба нас связала крепко-накрепко, и просьбы я твои все выполняю без лишних вопросов, надо бы и о собственной шкуре позаботиться! Для кого я на днях по лавкам мотался? Ни одного вопроса не задал: ни откуда у тебя золото, ни зачем тебе эта ерунда, что я покупал! Да, ты тоже никогда мне в помощи не отказывал. Вот сына моего обучил с кухонным ножом управляться, как не всякий воин с кинжалом управится, но у всего есть предел! Ни селить рабов, ни заключать с ними сделки я не могу. Или ты хочешь, чтобы я трактир потерял?
– Завтра, – поднялся Зиди, морщась от боли в увечной ноге. – Успокойся Яриг, не то последний глаз на пол выпадет. Завтра он прибудет. Вольный иноземец, которого зовут так же, как и меня. А если вдруг не появится, можешь и плату забрать себе, и его мешок тоже. Только имей в виду, что он не из тех, кто радуется нежданным гостям, он хотел бы пожить в твоем трактире недолго, но тихо и незаметно! А потом так же тихо и незаметно убраться из города.
Назавтра, когда Зиди сам появился в трактире Ярига и молча предъявил ему деревянную бирку с выжженным оттиском печати начальника городской стражи, трактирщик уже ни о чем не спрашивал. Скир был большим городом, но не бескрайним, чтобы события, которые случаются не чаще чем раз на памяти одного поколения, не долетели до прибрежной окраины. Зиди же, которому стоило немалых трудов скрыться от толпы зевак, пересилил себя и постарался попусту не трепать языком.
Выправив ярлык у ошеломленного начальника стражи, он быстро, насколько позволяло больное колено, дошел до храмовой площади. Там, осыпая руганью скирских мальчишек, баль свернул во двор собачника. Псы его отнеслись к хромому на удивление безразлично, но набросились на бредущих за ним любопытных. Зиди тут же нырнул в лавку менялы, вышел через другую дверь на соседнюю улицу и заполз в щель между домом скорняка и связками рубленого хвороста. Осталось лишь переодеться в загодя приготовленное платье, высосать припасенный тут же мех вина, дождаться темноты, а потом пробраться в гавань и постучать в одну из неприметных дверей трактира.
Неделю Зиди отсиживался в заведении Ярига в ожидании последней воскресной ярмарки. То спал на жестком топчане, то, прикрутив фитиль чадящей лампы, сидел в углу темного зала и мех за мехом потягивал легкое вино, пока хозяин за небольшую доплату искал для него неказистую лошадь с повозкой, неприметную одежду крестьянина-сайда и несколько кип дешевой кожи.
– Не густо ты скопил богатства за восемнадцать лет рабской службы, если это все деньги, что у тебя остались! – посетовал Яриг. – Или спустил золото и теперь тратишь последние медяки на всякое барахло? Зачем тебе это все?
– Домой поеду, – пробурчал Зиди, морщась от головной боли. – Хватит, намахался мечом во славу дома Креча. Да и не будет мне жизни в Скире, убираться отсюда надо, тихо и незаметно!
– Сомневаюсь я, что стража главных ворот Скира забудет, как хромой крестьянин с грузом вонючих кож предъявлял им ярлык освобожденного раба, – покачал головой Яриг.
– А я и не поеду на повозке, – пьяно икнул Зиди. – Я поеду на твоей лошади, Яриг. Оденусь в твой плащ. А на повозке поедет твой сын. Выберется вместе с крестьянами в рыночный день, дождется меня в деревне, что в лиге от городской стены, заберет твою лошадь и одежду и вернется. Я бы и сам на повозке выехал, так ведь не уйду далеко, если сразу же себя выдам!
– С чего бы это я должен тебе верить? – нахмурился Яриг.
– Вот. – Зиди неловко выронил на стол серебряную чешуйку. – Вторую сыну твоему отдам. Больше нет, но и этого хватит. Считай, что не баловал меня тан дома Креча монетой. Или я истратил все заработанное на ерунду. Только не говори мне, что я все пропил! Не больше половины! Что касается веры, разве не о тебе талдычат в городе, что ты видишь покупателя насквозь? Разве не о тебе ходит слава, что еще ни один мошенник не смог не только обмануть тебя, но даже присесть за один из твоих столов?
– Ну вот, скажи еще, что я один из колдунов конга! – Яриг сплюнул на пол, попробовал монету на зуб и аккуратно поправил повязку на отсутствующем глазу. – Мошенники тоже есть хотят, отчего я должен отказывать им в еде? Другой вопрос, что не обманывают они меня. Ладно! Спорить не стану – вижу, что ты честен, – другого я боюсь.
– Чего же? – не понял Зиди, сделал очередной глоток и размазал вино по лицу рукавом.
– Седда Креча! – крякнул трактирщик. – Его соглядатаи день и ночь у всех ворот стоят. А ну как узнает он, кто тебя в городе укрывал? Зол он на тебя. Закон законом, так ведь Седд и вольному сайду оскорбления не простил бы. А ты лишил его наставника – себя то есть, – да еще Хеена покалечил. Ну, пусть не покалечил, только выход на арену ему сорвал. Но ты же самого Креча оскорбил – бросил ошейник с клеймом ворона на камни!