Голод. Трилогия
Шрифт:
Лео вытащила из кармана старый медный ключ.
– Сюда? – поинтересовался он, подняв глаза на темный фасад.
– Пошли, – она засмеялась и потащила его на крыльцо. – Будем только мы с тобой: полный интим, никто ничего не услышит и не увидит. У тебя так раньше случалось? Можно делать все, что захочешь.
– Послушайте, леди, не то чтобы я вам не доверял, но мне никогда подобное не приходило в голову.
Складно говорит. Это образованный человек, специалист, – из тех парней, чье исчезновение наделает много шума. Лео открыла дверь и
– Все в порядке, все в порядке, – заверила она, увидев, что он в нерешительности замер на пороге.
Да заходи же ты скорей в этот чертов дом, ради всего святого!
Как он только оказался внутри, Лео тут же заперла дверь. Теперь для него отсюда выхода нет – ни через эту, ни через какую-то другую дверь, ни через окно: для этого нужны ее ключи и ее знание хитроумных замков. Независимо от того, кто он такой, перед ней теперь стоял покойник.
Он улыбнулся, обнажив великолепные зубы.
– Ну и ну! Вот это да!
– Дом очень старый.
– Какой замечательный потолок. Тиффани… Точно?
– Именно так, – заверила она.
Она ввела его в гостиную и включила свет.
Здесь было так чудесно, в этой комнате началась и закончилась ее жизнь. Вот на этом стуле в стиле Людовика Четырнадцатого она сидела и слушала, как музицировали Мири и Сара. Здесь навсегда остались ее сердце и ее любовь.
– Это… я даже не знаю… ты всего лишь молоденькая девушка… и это место… Это дом твоих родителей? Я даже не знаю, что здесь делаю. Я представлял… думал, какая-нибудь девушка с панели, которая, сама понимаешь, готова на что-то быстрое в номере отеля или нечто в этом роде. Просто быстренько сделал дело, отдал пятьдесят баксов – и прощай.
Мужчина снова улыбнулся. Его щеки горели, губы пытались улыбнуться, глаза постоянно моргали.
Приблизившись к нему, Лео схватила его за член через брюки. У него сразу же началась эрекция.
– Слушай меня внимательно, – сказала она, – ты сейчас будешь делать то, что я тебе скажу, и ты получишь то, о чем и не мечтал. Лучшее событие в твоей жизни. Лучшее, понял? Я не лгу. Здесь ты получишь все, осуществишь свою самую заветную фантазию. Понятно? Я выгляжу на двадцать лет?
– Ты выглядишь…
– На колени!
Мужчина безропотно выполнил ее приказ.
– Сколько тебе лет? Я хочу сказать, что происходящее здесь может оказаться противозаконным.
Она взяла его за подбородок, заглянула ему в глаза… и закатила пощечину с такой силой, что его голову отбросило в сторону.
– Все это чертовски противозаконно. Я твоя мечта, сокровенная фантазия, правильно?
– Фантазия…
– Быть таким, как ты, подонком… Скажи: «Я подонок!»
– …Подонок…
Она хлестнула его по другой щеке.
– Не слышу!
– Подонок! Я – подонок!
Он схватил ее за руки. Лео вырвалась, и, потеряв опору, мужчина упал к ее ногам.
В этот момент она ощутила бесконечное одиночество.
– Раздевайся! – отдавая приказ, Лео, не выдержав, хихикнула.
Он поднялся
– Есть ли здесь… ну, сама понимаешь… специальная комната?
– Делай что тебе говорят, прямо здесь, – она сложила руки на груди. – Где стоишь.
Мужчина начал медленно спускать трусы, но Лео резким движением сама стянула их с него. Потом взяла его за член и потащила за собой к главной лестнице; так они прошли и по второму этажу. Хотя роль раба в данном случае играл именно мужчина, она ненавидела его той тупой безнадежной ненавистью пленника, который понимает, что пути к освобождению нет. То, что текло в его венах, было для нее сейчас важнее, чем героин для охваченного ломкой наркомана.
– Эй! Я… – попытался он что-то сказать.
Она еще сильнее сжала возбужденный горячий пенис и еще грубее потащила мужчину дальше.
– Пошли, пошли, хватит разговоров, давай быстрее покончим с этим.
Лео не повела его в спальню – этот порог она не переступала уже несколько лет. Они направились в самую маленькую комнату из расположенных на этом этаже. Когда-то здесь Леонора Паттен приходила в себя после того, как в ее вены вливалась новая кровь, и это было самое необыкновенное и жестокое событие, которое только могло случиться с ней.
– Послушай, дорогая, – сказал он, – все это очень хорошо. Мы здесь действительно одни?
– Только ты и я.
– Потому что…
Теперь он с горящим лицом и повлажневшими глазами начнет рассказывать о своих скучных фантазиях, стараясь описать грязные, отвратительные вещи, которые он собирается делать так, чтобы они казались стоящими и имеющими смысл. Однако смысла в них не будет при всем желании. Тем не менее она согласится их осуществить – не все, разумеется, – но только для того, чтобы вызвать в себе еще большее отвращение, еще большую ненависть.
– Во что будем играть, милый? Расскажи мне, иначе как я узнаю.
Он продолжал хранить молчание.
Лео села на кровать и усадила его рядышком. И тут она увидела, что выражение его лица изменилось: теперь он уже больше не был вспотевшим, нервным дурачком, в его взгляде появилась странная острота – словно где-то глубоко была спрятана другая, более мрачная его сущность, которая, чтобы вырваться наружу, ждала именно этого момента.
Руки мужчины, которые казались такими же омерзительными, как и все остальные части его тела, сомкнулись у нее на горле. Черт, в этих пухлых пальцах таилось железо!
Лео услышала шипение собственного дыхания. А ветер снаружи со свистом проникал сквозь щели окна. Мужчина навалился на нее, подминая под себя, от него пахло табаком и немытой кожей. Напрягшийся член уперся ей в бедро.
– Грязная шлюха! – прорычал он.
– Что ты делаешь?
– Ты, безмозглый кусок дерьма.
Его пальцы утопали в ее горле.
– Ты убьешь меня!
– Что с того? Дрянь!
Он был сильным, черт подери, по-настоящему сильным.
– Ты…
Улыбаясь, он склонился над ней.