Голод
Шрифт:
– Привет,- прошептал почти беззвучно, одними губами, - нам нужно поговорить. Я должен тебе кое-что сказать.
Наши дни.
Мокрое полотенце с трудом держалось, Сеск завязал узел потуже, в дом ворвался разъяренный Боб.
– У меня нет слов! Я думал, что мы друзья!? Как ты мог принять такое решение без меня?
Боб был таким красным, что Сеску вспомнилась сказка про Чиполино, где главным его врагом был синьор Помидор.
– Я не имею права голоса?
Сеск взглянул на потолок, белая полоска света чертила рисунки на сложном ступенчатом покрытии, ничто уже не могло вывести его из себя.
– Откуда ты знаешь? –
– Запомни, Сеск, ты ещё в туалет не сходил, а я уже знаю результаты анализов.
– Звучит романтично, - вздохнул Сеск, поправляя полотенце.
Входная дверь скрипнула, Боб не закрыл ее за собой, и Сеск увидел, стоящую за его спиной Таню. Честно говоря, он почувствовал ее до того, как она появилась в поле зрения. Ощущение приближающегося счастья, лёгкости, тепла, доброты, все самое светлое и приятное, что есть в жизни стремилось к нему на встречу.
Таня молчала, Боб ее не заметил.
– Ты реально просрал свой шанс? Ты имел возможность остаться в Челси и вернуться на лидирующие позиции, но ты выбрал Вэст Хэм? Почему, Сеск? Просто ответь, почему?
Фабрегас не смотрел на Боба, он любовался девушкой, от одного вида которой замерло сердце.
– Потому что я влюблен, - улыбнулся Сеск, глядя Тане в глаза.
Глава 36
Улыбаясь, Таня начала снимать платье. Боб еще что-то говорил, но Сеск его не слушал. Голос агента звучал где-то на заднем фоне. Сеск следил за ее руками, тонкие женские пальчики колдовали над молнией, что шла от талии до самого верха. Испанец нервно взлохматил волосы, когда черное платье упало на пол. Девушка осталась в бюстгальтере без шлеек, маленьких черных трусиках и шелковых чулках с широкой резинкой.
– Оставь туфли, - прохрипел Сеск.
А Боб ошарашенно оглянулся на стоявшую в проеме девушку, ветер развивал ее длинные распущенные волосы.
– Да вы оба больные, - чертыхнулся агент, покручивая у виска и захлопывая за собой дверь, - я с тобой потом поговорю.
В глазах потемнело от желания, ибо Таня ловко сняла с себя трусики, отбрасывая в сторону. Черные туфли на высокой шпильке украшали женщину и придавали ей шарм, зрительно увеличивая ноги. Заведя руки за спину, она умело расстегнула лифчик, и Сеск задохнулся от вида ее пышной груди с сочными розовыми вершинками.
Все тело горело, он стал настолько твердым, что ткань полотенца уже ничего не скрывала, а лишь подчеркивала внушительную выпуклость его плоти. Он хотел ее до одурения, невменяемого состояния, умопомешательства и потери сознания.
Девушка сделала несколько шагов, покачивая обнаженными бедрами, и, глядя в глаза, стянула влажное махровое полотенце. Взяв его в руку, задвигала ладонью, лаская и теребя тонкими пальчиками.
Чувствительная плоть плавилась от ее прикосновений, Сеск застонал, стараясь удержаться на ногах. Удовольствие накатывало волнами, заменяя реальность. Ничего не осталось кроме этого неповторимого трения внизу живота. Наслаждаясь его реакцией, Таня облизнулась, опускаясь вниз. Сеск вскрикнул, почти согнувшись пополам, и, прижав ее голову к себе, пальцами зарылся в длинные волосы, требуя еще. Она поглотила его до конца, ловко облизывая, посасывая, дразня языком.
От сладкой пытки перед глазами поплыли звездочки, а блаженство сжимало горло, не давая вздохнуть полной грудью. Получая неземной кайф, он дышал рвано и беспорядочно. А Таня стала действовать ритмичнее и настойчивее, она сжала его
Не задумавшись ни на секунду, он поднял ее с пола и, прижав к себе, швырнул на диван, где они столько раз смотрели телевизор во время их вынужденного воздержания. Сеск целовал ее ноги в черных туфлях, закидывая себе на плечи, ласкал голень и бедра. Раздвинув, как можно шире, он прильнул к центру ее удовольствия, наслаждаясь, тем насколько сильно девушка хотела его. Он целовал ее с таким неистовым нажимом, что Таня была вынуждена выгибаться, хватаясь за подлокотник дивана, царапая кожаную обивку, оставляя на ней следы от ногтей.
Девушка зажимала рот двумя руками, потому что коктейль ее удовольствия из страсти и любви выплескивался наружу, заставляя хрипеть от наслаждения. Он не отрывался от нее, помогал себе пальцами, упорно действуя языком, пока она не забилась в конвульсиях, выкрикивая его имя.
Но это было только начало…
К тому времени, как Таня достигла пика блаженства, Сеск был готов к новому раунду. Он хитро улыбнулся, лег на спину, потянув девушку на себя. Таня оседлала футболиста, плавно двигаясь и вбирая его до конца. Скользящие движения, признания в любви и ласки, заменившие целый мир. Он чувствовал, как напрягаются мускулы, как стекает пот по спине. У Сеска кружилась голова, он сошел с ума и не собирался снова становиться нормальным. Он отдавал все, что у него было, он разливался, соединяясь с самой лучшей женщиной на Земле.
– Люблю, te amo, люблю, te amo, - хрипел он на ухо, смешивая английский и испанский, увеличивая темп, делая движения резкими и грубыми, безжалостными и настойчивыми.
Он поставил ее на колени, пристраиваясь сзади, сжимая одной рукой тонкую красивую шею, а другой покручивая набухший сосок, он, ритмично двигаясь, прилип влажной грудью к женской спине, вторгаясь умопомрачительно глубоко.
Сладкая пытка продолжалась. Он толкался, не сбавляя темпа, поглощая ее до конца. Уложив Таню на спину, Сеск, не прекращая поцелуя, врывался с животной грубостью, утоляя мучавший голод. Его движения больше не были ласковыми, он ошалел, затягивая в омут Таню вместе с собой. Она не кричала от удовольствия, она орала, срывая голос от наслаждения.
Они целовались с такой силой, что губы немели, трескаясь и опухая. Он кусал ее соски, мучая грудь, лаская каждый сантиметр кожи, оставляя синяки, засосы и ссадины. Футболист не мог прекратить это безумие, потому что ничего и никогда уже не будет лучше этого.
И теперь Сеск точно знал, что такое любовь – это когда без остановки, часами целуешь ее, при этом понимая, что этого все равно чертовски мало.
Глава 37
Комментатор с труднопроизносимым именем постучал по микрофону, проверяя аппаратуру. Даже через толстые стекла комментаторской кабинки гремели фанатские речевки. Поправив наушники, журналист натянул улыбку, оборачиваясь к партнеру по сегодняшней трансляции:
– Добрый день, дорогие дамы и господа. Сегодня у нас необычный матч. Речь идет не только об очередном туре Премьер Лиги, мы с вами станем свидетелями того, как творится история.
На трибуне звучала музыка, объявляя составы команд профессионально поставленным голосом, комментатор почти кричал в микрофон. Его партнер по трансляции помогал ему, вставляя поясняющие реплики. Мягкие крутящейся офисные стулья ни минуты не стояли на месте, комментаторы жали разные кнопки, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону.