Голод
Шрифт:
– Ты выслушаешь меня сейчас же! – неожиданно рыкнул я, не в силах справится с собственной болью, яростью и паникой, которые переплелись внутри в жуткую воронку, куда меня сносило и затягивало все сильнее и сильнее.
И, слыша мой голос, Соня наконец подняла свои мордашку, удивленно и сконфуженно уставившись на меня.
Я не дал ей возможности возражать, когда потащил за собой, в первые попавшиеся двери, не сразу поняв, что это оказался туалет. Женский.
Помещение, отделанное светлым кафелем,
– Что вы себе позволяете, мистер Ричардсон?!
Больно.
Мне было так чертовски больно!
И каждый раз, когда девочка называла меня именно так, она вбивала ещё один ржавый гвоздь в мою и без того кровавую душу.
– Прошу тебя, не надо!
– я шагнул к девушке, протянув руку, чтобы прикоснуться к её бледной щеке, но она быстро отошла, снова не глядя на меня, когда из кабинок вышли ещё две женщины, которые недовольно покосились на меня, высказываясь по поводу того, что у меня нет права находиться здесь.
– ВСЕ ВОН!
– сорвавшись, закричал я, чувствуя, как внутри меня освобождается зверь, и его когтистые лапы, опускаются на светлый кафель, а рычание отдается вибрацией в моем теле.
Перепуганные женщины поспешили исчезнуть, когда я закрыл дверь на замок, повернувшись к Соне, которая смотрела на меня большими растерянными глазами, расплавляя во мне последние барьеры для спасения.
Такая беззащитная и маленькая.
– Генри, что с тобой?... – прошептали её розовые губы, которые не были моими.
– Всё чертовски плохо, - прохрипел я, когда тяжелое дыхание вырывалось из моего горла, - Ты убегаешь от меня! Ты делаешь только хуже!
– Я не убегаю! Если ты забыл, я тут работаю! И не могу прибегать по каждому твоему зову!
– ЧУШЬ!
Соня дернулась, и в её голубых глазах сверкнула ярость и отголоски боли, когда она ядовито выдавила:
– Не думаю, что твоя невеста одобрит наше частое общение!
– К черту невесту! – зарычал я, что было силы, ударив по хрупкому столику с каким-то яркими бумажками, который с треском развалился на мелкие части, - ТЫ НЕ СЛУШАЕШЬ МЕНЯ!
Девушка впервые вздрогнула, отступив от меня на шаг назад.
И зверь возбужденно заурчал, готовясь к прыжку.
– Мне плевать на неё! Плевать на них всех! На этот мир! Я не могу дышать без тебя….– я подошел к ней настолько близко, что Соня вжалась в холодную стену за своей спиной, склонившись так, что я мог вдохнуть её отрывистое дыхание.
Такое сладкое. Такое желание.
Дыхание, которое не было моим.
– Что ты делаешь? – прошептали её губы, когда я склонился ниже, почти касаясь их своими губами, - Остановись, Генри…. Ты помолвлен.
–
Зверь дышал моим дыханием, выбравшись наружу, когда я провел горячими ладонями от её скованных плечиков до кончиков пальцев, прижав к холодной стене всем телом, и подняв над полом:
– …чувствуй….
Я касался губами её прохладной кожи, жадно целуя плечи и шею.
Покусывая мочки ушек, утопая в её сладком аромате.
Я не жил без неё.
Не дышал.
Не хотел ничего и никого в своей жизни так, как её, и не было ничего важнее и прекраснее этого момента, когда она постепенно становилась моей.
– ЧУВСТВУЙ.
Когда я накрывал её влажные губы своими, пути обратно уже не было.
На мне не выросла шерсть и когти вместе ногтей, но зверь был свободен, он растворился в моей крови, заставляя прижимать маленькое тело ко мне всё сильнее и сильнее, вжимая девушку в холодную стену своим телом, которое уже не могло оторваться от неё.
Ни за что на свете.
Поэтому я целовал её жадно и ненасытно, вплетаясь руками в её волосы, и поворачивая голову так, чтобы проникнуть своим языком в неё, как можно глубже.
Я не отпускал её язычок, всасывая его в себя и заставляя рот раскрываться ещё шире, даже если ей не хватало дыхания.
Я вдыхал её в себя.
Я упивался ею.
Это были эмоции на грани помутнения рассудка.
Весь мир пропал и сгинул, утонув в моем первобытном желании, когда, не отрываясь от её губ, я провел ладонями по бедрам девушки, раздвигая её ноги и заставляя её обхватить мой торс, придерживая за округлую попку, которую, порыкивая, сжимал в ладонях.
– Генри, не делай этого…
Хрипло выдохнула Соня, пытаясь упираться в мою вздымающуюся грудь руками, когда я чуть прогнулся, впечатав ее в стену ещё сильнее собственными бедрами, в которых невозможно было спрятать то, что рвалось наружу так давно и долго, что я уже не мог держать себя в руках.
Рассудок пытался кричать мне что-то, что-то очень важное, но я уже ничего не понимал, когда понял, что под облегающим платьем девушки ничего нет.
С той секунду больше не было рассудка.
Не было мыслей и слов.
Не было ничего кроме моей безумной жажды и секса.
Грубого, безудержного, ненасытного, всепоглощающего и…причиняющего боль.
Словно откуда-то из-под земли мне казалось, что я слышу знакомый голос, который раз за разом просил меня успокоиться и держать себя в руках.
Но больше я не мог оставаться в клетке собственной страсти.
– ..прости… - шепнул я на ушко девушке, когда вонзился в её тело одним резким глубоким ударом, накрыв её губы своими, чтобы приглушить стон.