Голод

Синякова Елена

– Дерзкая, маленькая, сладкая девчонка… - промурлыкал Ричард надо мной, и неожиданно его ладонь опустилась нежно и осторожно, но я по инерции сжалась, ожидая нового удара и новой боли.

Но вместо этого его пальцы осторожно и легко касались моей кожи, проделав дорожку в ложбинку между полушариями….и я задохнулась, кусая губы и цепляясь пальцами за край стола, потому что его пальцы медленно и дразня вошли в меня.

– Неужели тебе не хочется быть послушной и нежной, котенок? Не хочется, чтобы тебя гладили и ласкали?
– шептал Ричард

своим убийственным сексуальным голосом, склонившись надо мной так, что его горячее дыхание опаляло кожу моей спины, а его пальцы внутри меня двигались вперед и назад, осторожно растягивая и поглаживая воспаленную плоть, жаждущую его прикосновений.

Глава 123. 

Внутри меня. Снаружи. Убивал своим дыханием и губами, которые проделали горячую дорожку по изогнутому позвоночнику. Своими пальцами, которые уносили меня в иной мир, где я была согласна на всё, что угодно лишь бы он дал мне умереть…прямо сейчас.

Поэтому словно в бреду я выгибалась под ним, откидывая голову назад, и судорожно начиная толкаться, подстраиваясь под ритм его пальцев и отрывистого дыхания.

– Всё, чего я хочу, это чтобы ты поняла лишь одну вещь - ты моя, Кэтрин, - его горячие губы коснулись мочки моего уха, когда я снова выгнулась приподнимая свои бедра, и уже не замечая, как больно врезается край стола в живот, - Скажи, что поняла, котенок…

Его пальцы резко прекратили свое движение, оставив меня разрываться между небом и землей, когда я даже не могла дышать, и с моих припухших губ слетел всхлип:

– Я поняла!

– Скажи, что именно … - Ричард снова выпрямился, прижав меня сильнее к столу, потому что я зашевелилась, выгибаясь и подставляя свои ягодицы, чтобы его пальцы вернулись на место и продолжили в того момента, где остановились.

– Что я принадлежу тебе.

– И?

– И не могу общаться ни с кем другим.

– Умница, котенок! – его голос был как расплавленное мороженное с восторженными нотками полного счастья от мысли, что котенок перестал выпускать свои коготки, и сдался на милость его деспотичному Величеству.

Я застонала, не удержав вскрика, потому что вместо его пальцев в меня вонзился его член.

Резко и немного больно, он заполнил меня, растягивая и клеймя собой.

Словно восклицательный знак и жирная точка, которая была поставлена в нашем противостоянии.

Он входил в меня до самого предела, так глубоко, что у меня перехватывало дыхание.

Раз за разом, толчок за толчком, удар за ударом.

Больше я не могла сдерживать себя, прогибаясь, порыкивая и всхлипывая.

Боль и наслаждение сплетались воедино совершенно фантастически.

Больше Ричард не держал мои руки, и я упиралась ими в стол, не обращая внимания на то, что тарелки и кружки летели со стола, ходящего ходуном от нашего безумного танца.

Я упивалась его тяжестью и мышцами, которые вдавливали меня в столешницу, когда Ричард прижимал меня своей грудью, вплетаясь рукой в мои влажные

волосы, чтобы крепко зажать их.

Мне нравилась боль от его движений и покусываний за шею.

Я сходила с ума от его отрывистого дыхания и рычания, словно истинный зверь в нем вырвался наружу.

Я старалась не отставать от него в этом безумной танце, двигая своими бедрами и толкаясь назад, чтобы он пронзал меня сильнее и сильнее. Больнее и больнее.

Я хотела этой боли, этих укусов, этих ссадин и синяков, которые скорей всего расцветут, как цветы на моем теле после нашего бурного марафона, когда на столе не осталось ни единой целой посудины, а весь пол был усыпан битыми осколками….кажется даже паркет был поцарапан ножками стола, который буквально раскачивался под нами.

Я чувствовала, как силы постепенно покидают меня, когда Ричард резко выгнулся в последнем резком толчке, потянув меня за волосы назад, и уткнувшись в мою шею своим лицом. Его тело сотрясалось, разряжаясь и я чувствовала, как горячий поток пронзает моё нутро, стекая струйками по обнаженным бедрам и ногам.

Воцарившаяся тишина прерывалась лишь нашим отрывистым дыханием.

Первым зашевелился Ричард, когда осторожно поднял свое тело с меня, нежно поцеловав меня во влажное от пота плечо и прошептав:

– Прости, что сделал тебе больно.

– Я в порядке, - выдохнула я, боясь признаваться ему в том, что в этот момент я была счастливее, чем слон после бани, и единственное, что чувствовала на данный момент, это пульсацию в своем лоне, отчего мое тело все ещё подрагивало и сотрясалось, - Но за порку ты ещё ответишь, можешь мне поверить!

Ричард легко рассмеялся за моей спиной, пока я старательно отдирала себя трясущимися руками от мокрой столешницы, и пытаясь стоять на нетвердых ногах, чувствуя себя новорожденным олененком, у которого коленки постоянно складывались друг к другу.

От моих манипуляций из тела начинало вытекать кое-что горячее и липкое, и я старалась своим взорванным мозгом вспомнить, где тут у нас были салфетки, когда неожиданно посмотрела на зашторенное окно, прыснув от смеха.

Окно было приоткрыто, и весь наш диалог с последующими стонами и рычанием, наверняка был отчетливо слышны на улице, так что если Бен не успел уйти вовремя, то он стал свидетелем этого буйного акта выяснения отношений и воспитания.

Слыша мои хихиканья, Ричард обернулся, недоуменно улыбаясь и застегивая на себе свои джинсы.

Но я не могла признаться ему в том, что злорадствовала на счет Бена, поэтому дернула плечом, улыбнувшись:

– Если Софа не потеряла ключи, то могла прийти в самый неподходящий момент!

Вообще-то я рассчитывала, что мужчина рассмеется, но при упоминании имени моей подруги его улыбка заметно сползла с его красивого лица, и я прикусила губу, понимая, что сказала что-то лишнее, разрушив прекрасный момент нашего единения.

Может он не хотел, чтобы Софи знала о том, что между нами произошло?