Голодная бездна Нью-Арка
Шрифт:
— И ты переедешь.
Сандра потупилась.
Переедет. Конечно. Зачем ей отказывать, ведь Донни чудесен. Да и Первый округ от Третьего отличается. И квартира та, в которой Сандра побывала, не чета нынешней. Она чиста и просторна. Окна ее выходят на залив, и быть может, в хорошую погоду, из них видны небоскребы Острова.
Под этой квартирой расположено кафе.
Или
Полосатые навесы. Прозрачные витрины. Мебель плетеная и утренний кофе со свежайшими булочками… нет, Тельма не завидует.
Нечему.
— Я… не знаю… он хочет, чтобы у нас была семья…
— Неужели.
— Почему ты не хочешь поверить? Да, семья! И дети! Трое! Но сначала он мне прослушивание устроит… или два… или даже купит роль. Представляешь? Донни считает, что я талантлива!
— Ты талантлива, — подтвердила Тельма.
…и в той сказке, которую Сандра сама для себя сочинила, этот талант не останется незамеченным. В этой сказке будет место и гениальному режиссеру, который совершенно случайно откроет для себя Сандру. И премьере. И оглушительному успеху… все светлячки мечтают не просто гореть, а пылать сверхновой звездою…
— Я бросила клуб… — Сандра все же присела. — Послушай, я… я понимаю, что тебе нелегко признать, но… у меня есть своя жизнь. И у тебя своя. И то, что я перееду… это ведь не означает, что мы не будем видеться.
Она говорила с Тельмой, как с ребенком, и это было обидно.
— Я… я буду звонить тебе… Донни, конечно, не одобрит…
…уж кто бы сомневался.
— … но я обещаю, что буду звонить… каждый день. И он поймет, что нечего бояться. И ты поймешь. Вот увидишь, вы еще станете друзьями.
Вот в этом Тельма всерьез сомневалась.
Сандра же, присев на корточки, обняла руку Тельмы, поднесла ладонь к губам.
— Все будет хорошо… просто надо поверить в это…
Ах, если бы вера что-то да значила.
А под дверью Тельму ждали.
Мэйнфорд устроился прямо на грязных ступеньках. Он вытянул ноги, перегородив лестничный пролет, а бритым затылком прислонился к двери. И Тельме показалось сперва, что он спит, но стоило ей появиться,
Желтые.
Снова желтые.
Это ведь не нормально, иметь желтые глаза… как ненормально видеть самого Мэйнфорда здесь.
— Чего тебе надо? — она была не в настроении.
Не в том настроении, чтобы любезничать. И если бы Мэйнфорд сказал хоть слово, Тельма не сдержалась бы. Он же молча поднялся, заставляя ее попятиться. Но отступать было некуда… и дверь, та самая дверь, которую только сегодня починили, послушно открылась, впуская хозяйку.
И того, другого, кем бы он ни был.
— Что ты творишь? — Тельма выставила руку, пытаясь оттолкнуть… и ладонь провалилась в пламя.
Горячее.
Не обжигающее, нет. Ласковое домашнее пламя, языки которого обвили запястье, поползли выше, под растянутый рукав свитера. И кажется, запахло паленым.
— Мэйни, ты… ты в норме?
В желтые глаза не стоит смотреть долго.
И в конце концов, сегодня Тельма в здравом уме. И в отвратном настроении. Сегодня она потеряла друга, кто знал, что друзья — это так… ненадежно. То ли дело враги. Они — величина постоянная.
Огонь дразнился.
Щекотал.
И отступал.
Покусывал кончики пальцев, и обжигал ладонь. Почти поцелуй… и надо прекратить это безобразие. Надо… и Тельма прекратит.
Наверное.
И прикасается к лицу своего — своего ли? — голема, чтобы он очнулся. А он, вместо этого лишь урчит и трется колючею щекой о ладонь.
— Ты пьян.
Целовать его Тельма не собиралась. Само как-то вышло…
Пьян.
И это все объясняет.
— Завтра жалеть станешь…
Сказал бы хоть слово… а и в Бездну слова. Лишние сейчас. А завтра… завтра все равно наступит, вне зависимости от желания Тельмы. Пока же у нее есть вечер. И мужчина есть. И быть может, не самое плохое сочетание… в конце концов, в прошлый раз ей ведь понравилось.
— Только, — Тельма сама толкнула его к спальне. — Квартиру не спали, ладно?
Зверь, который притворялся Мэйнфордом, согласно заурчал.