Голодная пустошь
Шрифт:
– Хватит, – возмутилась она. – Еще раз – со мной все в порядке!
Он имел наглость сдавленно хохотнуть. Вот ведь засранец!
Было одиннадцать сорок, и снег уже не падал, когда они добрались до хребта. Сначала услышали звуки. Мокрое рычание, урчание, чавканье. Хруст.
Звуки, которые издают животные, пожирающие мясо. И кости.
Человеческие мясо и кости.
Ван Блик сделал ей знак пригнуться. Она медленно припала к земле рядом с ним.
– Видишь? – прошептал он, указывая в темноту. – Вон они.
Тана моргнула, пытаясь осознать то, что
Тени. Силуэты. Животных – сколько, она не могла сказать, – волков, которые разрывали на части то, что раньше было Селеной Аподакой и Раджем Санджитом. Желчь подкатила к горлу.
– Господи Иисусе, – прошептала она.
– Что будешь делать? – спросил Ван Блик.
– Отгоню их от бедных ребят, – не задумываясь, ответила Тана. Вытащила из кармана две ракетницы с карандаш величиной, одну протянула ему вместе с пиропатроном. – Держи. Я хочу посмотреть, сколько здесь животных и каких.
Вставила пиропатрон в ракетницу, низко склонившись, чтобы налобный фонарь освещал то, что она делает.
– Ты первый. Старайся целиться в воздух над ними. Потом я пальну.
Ван Блик прицелился очень верно. Над кровавым побоищем поднялось ярко-розовое облако. Раздался вой, потом повизгивание. Несколько волков отскочили, но два самых больших так и остались стоять над добычей, широко разинув мокрые окровавленные пасти и пристально глядя на гостей. Страх при виде агрессивно настроенных самцов подстегнул адреналин Таны. Она пальнула вправо, в том направлении, куда убежало несколько животных. Ракетница взорвалась с громким треском, взвилась в тумане. Волки сжались, но уходить не торопились. Она разглядела пятерых. Один из альфа-самцов и волк поменьше понемногу вновь начали подкрадываться к трупам.
– Никуда они не уйдут, – тихо сказала Тана. – Кровь их раззадорила.
– И вкус человечины, – так же тихо ответил Ван Блик.
Тана сняла с плеча винтовку.
– Займись двумя, что слева, – велела она, – а те, что справа, мои.
Они выстрелили, перезарядили оружие, снова выстрелили, и еще. Как солдаты, бок о бок, убивали врагов. Волки взвизгивали, скулили. Рычали. И падали. Спустя несколько минут все было кончено. Повисла оглушительная тишина. Тана ощутила кислый сернистый запах. Сердце колотилось, по телу ползли ручьи пота. В глазах защипало.
– Нам надо было это сделать, – прошептала она скорее себе, чем Ван Блику. – Для экспертизы понадобится вскрыть трупы животных. К тому же эти волки съели так много… они распробовали человечину. Нам в любом случае пришлось бы их убить.
Ван Блик молчал, глядя вниз, в долину. Свет ракетниц понемногу угасал. Их снова окутала тьма. Тана вытерла рот тыльной стороной перчатки. Рука дрожала.
– Надо идти, – сказала она, – пока не пришли новые падальщики. Нужно спасти останки несчастных детей.
Глава 6
– Да тут просто мясная лавка, – сказал Ван Блик, наводя фонарь.
Или бойня… если не принимать во внимание клочки одежды и других вещей, разбросанных по снегу, красно-розовому, вздыбленному. Трупы волков лежали возле останков людей. Ребра просвечивали сквозь
Тана подошла к тому телу, что лежало ближе, стараясь делать как можно меньше шагов. Но это, конечно, было бесполезно, потому что снег был весь в полосах, следах возни и драки, ботинок и лап. Отпечатки ботинок, по-видимому, оставили Ван Блик и Кино, когда пришли сюда и застрелили первых волков.
Запах, стоявший в воздухе, был тяжелым, плотным. Сладковатый запах сырого мяса, на который наслаивался железистый аромат крови. Запах страшной смерти – впервые почуяв, вы уже не смогли бы его забыть. В голове Таны снова всплыл образ Джима в ванной. Она отогнала мысль о нем, сделала глубокий вдох. Зря. Вонь пробитого кишечника ударила в ноздри, и желудок тут же среагировал. Она согнулась, пытаясь сдержаться.
– Вон она, – крикнул Ван Блик, – вон оторванная башка! – Наклонился, чтобы разглядеть получше.
– Отойди, – сказала она.
Он посмотрел на нее, ослепив светом налобного фонаря.
– Господи, не свети ты мне в глаза! Встань и иди отсюда. Только осторожно, ничего не трогай и ни на что не наступи. Иди вон туда, к утесу, и стой на стреме, если еще животные притащатся.
Он неловко молчал, дыхание в свете фонаря вилось густым белым паром. Потом спросил:
– А ты?
– Я огорожу тела проволокой. Одно и второе.
– Да блин, их по всей долине разметало.
– Хотя бы… основные части, – она закашлялась. – Пожалуйста, уходи. Сейчас.
Еще немного помедлив, он сказал:
– Да, мэм.
Она подождала, пока он дойдет до края утеса. Когда он поднялся туда и стал водить фонарем в поисках животных, вновь склонилась к трупу.
Она сразу поняла, что это Радж Санджит, хотя половину его лица сожрали. Волосы, все в запекшейся крови, были черными, коротко подстриженными. Полуоторванная ладонь в свете фонаря блеснула бронзовым загаром. Живот был разорван, внутренние органы, богатые питательными веществами, растащили, оставив под ребрами кровавую зияющую дыру. Тана повернулась к другому телу. Ее желудок вновь свело жестоким спазмом.
На месте головы остался лишь обрубок, откуда торчала кость и хрящи. Большая часть вспоротой грудной клетки была выедена. Сердца не было, лишь клочок легкого свисал из дыры.
Тана навела фонарь на оторванную голову.
Пробитая, она лежала лицом вниз. Огрызок шеи был изжеван, виднелся череп. Длинные волосы, светлые, кудрявые.
Селена Аподака.
Рядом с головой лежало что-то бледно-голубое. Кусочек шерстяной шапки. К которому прилип зрачок.
Тана едва успела дернуться чуть в сторону, и ее тут же вывернуло наизнанку. Она изо всех сил старалась сдержаться, но зов природы был неумолим. Она согнулась в спазме, прижала руки к коленям, и ее вырвало снова, и снова, и так до тех пор, пока в желудке и во рту не осталось ничего, кроме горькой желчи, от вкуса которой желудок опять свело. Тяжело дыша, вся потная, она ждала, пока отпустят спазмы.