Голодные игры
Шрифт:
Тут приходится просчитывать каждый шаг.
С этими мыслями я выныриваю из листвы на утренний свет, и на секунду замираю, давая камерам возможность хорошенько на мне сфокусироваться. Склонив голову набок, я многозначительно улыбаюсь. Вот им! Пусть поломают голову, что означает эта улыбочка!
Я уже совсем собралась идти дальше, как вдруг вспоминаю о силках. Не совсем благоразумно проверять их сейчас, когда другие трибуты так близко, тем не менее просто взять и уйти я не могу. Видно, охотничьи инстинкты укоренились во мне слишком крепко. Да и соблазн велик — что, если там дичь?
Риск оправдан — в силках превосходный кролик. Мигом его свежую; голову,
Теперь я даже рада камерам. Пусть спонсоры увидят, что я умею охотиться и не теряю осторожности от голода. Пока еда готовится, я маскирую свой оранжевый рюкзак с помощью куска обуглившейся палки. Довольно успешно. Еще бы грязью разок обмазать. Но без воды грязи не бывает…
Взвалив поклажу на спину, я хватаю вертел, присыпаю угли пылью и отправляюсь в сторону, противоположную той, куда ушли профи. Половину кролика я съедаю на ходу сразу же, а остатки заворачиваю в пленку. От мяса перестает урчать в животе, однако жажда меньше не становится. Вода сейчас для меня главное.
Я продолжаю старательно скрывать эмоции — готова спорить, моя физиономия все еще красуется на экранах Капитолия. А Клавдий Темплсмит со своими гостями в студии досконально разбирают тактику Пита и мою реакцию. Хотела бы я сама во всем разобраться! Пит показал истинное лицо? И что теперь? Как теперь расценивают наши шансы? Потеряем ли мы спонсоров? Есть ли они у нас вообще? Уверена, что есть. По крайней мере были.
Определенно, с басней про несчастных влюбленных покончено. Пит разделался с ней одним махом. Или все-таки нет?.. То, что он пока не распространялся обо мне профессионалам, возможно, сыграет нам на руку! Если я буду выглядеть довольной, люди, глядишь, подумают, что мы с Питом специально так договорились.
На небе всходит солнце — жаркое даже сквозь кроны деревьев. Я намазываю губы кроличьим жиром и стараюсь дышать ровно, но толку мало. Прошли всего сутки, а я уже ощущаю признаки обезвоживания. Пытаюсь вспомнить все, что знаю о поиске воды. Ручьи сбегают с холмов в долины, я иду вниз — это правильно. Найти бы теперь следы животных. Или место, где растительность особенно пышная. Везде все одинаковое, ничего не меняется. Местность все так же идет под уклон, вокруг те же птицы, те же деревья.
День проходит, и ясно, что беда не за горами. Моя моча темно-коричневого цвета, да и той почти нет, голова раскалывается от боли, язык пересох. Глаза болят от яркого света, но когда я надеваю солнечные очки, со зрением происходит что-то странное — я сую их обратно в рюкзак.
Ближе к вечеру мне кажется, я спасена: передо мной кустики с ягодами. Я торопливо срываю несколько, чтобы высосать из них сладкий сок, но, уже поднеся ко рту, присматриваюсь внимательнее. Ягоды похожи на чернику, только форма немного другая, а когда я разламываю одну из них, внутри она красная. Никогда не встречала таких. Может, ягоды съедобные, а может, это ловушка, придуманная распорядителями Игр. Даже инструктор в Тренировочном центре предупреждала нас, чтобы мы не ели никаких растений, если на сто процентов не уверены в их безвредности. Да это и без предупреждений понятно. Жажда так сильна, что только вспомнив слова инструкторши, я нахожу в себе силы выбросить ягоды.
Я изнурена, и это не обычная усталость
Ноги заплетаются, но я продолжаю путь дотемна.
Из последних сил взбираюсь на дерево и пристегиваюсь ремнем. Есть не хочу, просто посасываю кроличью косточку, чтобы чем-нибудь занять рот. Когда приходит ночь, звучит гимн, и высоко в небе появляется фотография девушки из Дистрикта-8. Той, которую ходил добивать Пит.
Страх перед бандой профи ничто в сравнении с раздирающей меня жаждой. Они ушли в другую сторону, и сейчас тоже нуждаются в отдыхе. А может, у них кончилась вода, и они вернулись к озеру.
Не исключено, что для меня это тоже единственный путь.
Утром все гораздо хуже. Голова пульсирует дикой болью в такт ударам сердца. При малейшем движении кажется, будто мне выворачивают суставы. С дерева я не спрыгиваю, а падаю. На упаковку рюкзака уходит несколько минут. Где-то внутри я осознаю, что делаю все неправильно: нужно быть осторожнее и шевелиться побыстрее, но сознание затуманено, и я не могу ни на чем сосредоточиться. Привалившись спиной к стволу, я осторожно провожу пальцем по языку, сухому и грубому, как наждак, и пытаюсь сообразить, как мне быть. Где взять воду?
Вернуться к озеру? Бесполезно. Не дойду.
Дождь? На небе ни облачка.
Искать дальше. Единственный шанс.
Внезапная мысль переполняет меня такой злостью, что даже в голове проясняется: Хеймитч! Вот, кто может прислать мне воду! Всего-то нажать на кнопку, и она тут же будет доставлена на серебряном парашюте. Уверена, среди моих спонсоров есть один или два, способных пожертвовать на бутылочку воды. Это на самом деле очень дорого, так ведь и спонсоры люди не бедные. Может, Хеймитч не понимает моего положения?
— Воды! — говорю я так громко, как только смею, и жду, что вот-вот сюда спустится парашют.
Напрасно.
Что-то не так. Неужели я ошибаюсь, и никаких спонсоров нет и в помине? Или их оттолкнуло поведение Пита? Не верю. Наверняка куча народу готова купить для меня воду, просто Хеймитч отказывается ее отправить. Как ментор, он распоряжается всеми взносами, а меня он ненавидит и никогда этого не скрывал. Ненавидит так сильно, что позволит мне умереть от жажды? Но как он решится на такое? Если ментор обделяет своих подопечных, ему придется за это ответить. Перед народом. Перед собственным дистриктом. На это не пойдет даже Хеймитч. Какие бы ни были мои знакомые торговцы с Котла, вряд ли они примут его с распростертыми объятиями. Где он достанет себе выпивку? Что же тогда? Хочет помучить меня за то, что была с ним непочтительна? Переманивает всех спонсоров помогать Питу? Или напился пьяным и понятия не имеет, что тут происходит?
Почему-то я уверена, что это не так, и Хеймитч вовсе не желает меня погубить. Что ни говори, на свои лад он честно старался подготовить меня к трудностям. В чем же тогда дело?
Я закрываю лицо руками, хотя расплакаться мне сейчас не грозит. Даже под страхом смерти из моих глаз не выкатилось бы ни слезинки. О чем думает Хеймитч? Несмотря на все мои подозрения, гнев и ненависть, в глубине души я, кажется, знаю ответ.
Возможно, он хочет тебе что-то сказать. Это послание. Но о чем? И тут до меня доходит. Есть только одна причина для Хеймитча не присылать мне воду: я ее почти нашла.