Голограмма силы
Шрифт:
Колония К-3 с самых первых дней уверенно развивалась. Уже через год своего существования она стала настолько самодостаточной, что не нуждалась ни в чьей помощи со стороны. Через несколько лет молодая цивилизация уже переживала бурный расцвет. Настолько бурный, что генерал Пирс однажды сказал о "золотом веке родной планеты". Колонисты забыли о своем прошлом. Дипломатические отношения расцветающей колонии с Землей установлены не были. Информационная связь осуществлялась редко и непланомерно, а с годами и вовсе прекратилась.
Далекая Земля продолжала жить своими заботами. Так сложилось, что почти сразу
Жители Земли подобно колонистам на К-3 не вспоминали о своих недружественных собратьях на другом конце галактики. Колонисты сами выбрали свою судьбу и сделали это таким способом, что навсегда вычеркнули свои имена из памяти землян. Только у бывших членов экспертной комиссии остался чисто познавательский интерес: все-таки существует или нет загадочный фактор-икс, и если существует, то как он проявит себя в судьбе колонии на К-3?
Большинству из них суждено было удовлетворить свое любопытство.
Фактор-икс существовал, и его патогенное влияние сказалось на следующем поколении колонистов. Это и явилось прелюдией к той драме, которая снова развернулась на Земле.
Спустя тридцать лет.
Часть I
ВТОРЖЕНИЕ
ГЛАВА 1
Низкое, натужно покрасневшее солнце изо всех сил пыталось удержаться над горизонтом, но все-таки неуклонно клонилось к закату. Медленные воды широкой городской реки отяжелели. Желтый песок небольшого пляжа на берегу стал рыжим. Жара спадала. Легкий ветерок принес прохладу и запахи свободно задышавшего лесопарка.
Солнце устало, подумал Алекс, посмотрев на группу бесформенных фигур и вялые взлеты волейбольного мяча на другом конце пляжа. И все устали вслед за ним. Сам Алекс тоже здорово притомился за этот жаркий день. Неудачный день: с утра – бестолковый, после обеда – нервный и изматывающий и только к наступлению вечера, когда захотелось просто заорать на весь свет от всех его нестыковок и глупых сюрпризов, – хлопотливо-безмятежный. Да, подумал Алекс, хлопотливый и в то же время безмятежный. Это происходит тогда, когда хлопоты твои легки и не имеют никакого отношения к прожитому. И слава богу, что почти каждый его день заканчивается именно так. Потому что каждый вечер он гуляет с сыном.
Алекс затянулся сигаретой и цепко взглянул на воду.
Мальчик купался. Пологое дно реки – вода по колено на тридцать метров от берега – увело его опасно далеко. Но он этого не замечал, хотя еще вчера боялся заходить в воду без отца. Только что прошел катер, и быстрые веселые волны надвигались на малыша с середины реки. Он завороженно смотрел на их приближение и ждал встречи. И встреча состоялась. Эти длинные холмы на воде были так упруги и игручи, так мягко и забавно затолкали его в живот, что он азартно завизжал и изо всех сил захлопал растопыренной ладошкой по воде. Сердце Алекса дрогнуло.
– Пап, смотри! Смотри! Смотри!!
Вот и удивительное открытие, с улыбкой подумал он, оказывается, водичка разбивается на много-много маленьких кусочков. Он отбросил сигарету и, не снимая джинсовых шорт, вошел в реку. Разгоряченные ступни приятно заныли в прохладной воде, он расправил загоревшие плечи и двинулся к своему трехлетнему сыну. Сейчас побарахтаемся, и домой. Малыш, наверно, совсем продрог.
– Папака, иди сюда!
"Папака – это я!" – добродушно пояснил сам себе Алекс, подошел ближе и тут же получил в грудь дробный заряд обжигающих водяных брызг. Он закричал и замахал руками. И захохотал. Еще одно открытие: кусочки воды можно направлять, куда надо! А здесь как раз и папака подошел! Сын восторженно и выжидательно смотрел на него. Алекс зарычал и раскинул руки: "Вот я тебя сейчас поймаю!" Малыш заверещал и, высоко вскидывая ножки, размахивая ручонками, помчался к берегу.
Разморенный пляжный люд лениво обмякал в последние минуты сеанса в бесплатном солярии. Никто не купался, разговоры затихли – свершалась подспудная подготовка к неприятному уходу в город, к заботам следующего дня. Малыш выскочил на прибрежный песок, и пляж огласился его заливистым смехом. Он бежал, не разбирая дороги – по чужим одеялам, надувным матрасам, перепрыгивал через разложенные на песке вещи. Люди удивленно поднимали головы, кто-то засмеялся, кто-то беззлобно выругался… Полная рыхлая бабка впереди раздраженно поднялась и широко расставила тумбообразные ноги. Намерения ее не оставляли сомнений – оборвать маленького баловника!
Вот этого Алекс допустить никак не мог. Он хотел пробежаться с сыном до лесопарка, но – раз такое дело – прибавил ходу и позволил себе нагнать малыша. Он подхватил на руки брыкающееся тельце, поцеловал его в спинку и в тысячный раз удивился, сколько нежности находят губы в этой полупрозрачной, покрытой мягким светлым пушком коже.
– Все, мой хороший, все, успокаивайся! Давай-ка разотремся полотенцем и пойдем. Ты у меня совсем замерз.
Малыш соскользнул на землю и уперся отцу руками в живот. Алекс терпеливо стоял, выдерживая довольно чувствительные толчки, и улыбался. Сейчас мальчишка сбросит заряд от веселой погони, и Алекс займется им всерьез.
– Мама уже ждет нас дома с ужином. Ты собираешься домой?
Малыш немного успокоился, не отвечая, присел на песок, вырыл ладошками небольшой котлованчик и залил его речной водой. Благодушно посмотрел на свою работу и поднял голову:
– А что, папака, уже вечер? Вчера он узнал, что такое утро, день и вечер, вопрос прозвучал раздумчиво и основательно.
– Да, Микки, уже вечер. – Алекс сходил к кучке их вещей за махровым полотенцем и закутал в него сына. – Посмотри на солнце. Оно было высокое и белое, а теперь покраснело и скоро сядет за дома. А потом и совсем уйдет за горизонт. ("Надо будет как-нибудь объяснить ему про горизонт!") Станет темно, и наступит ночь. А сейчас, значит, вечер…