Голос бездны
Шрифт:
– Значит, и мама придет скоро.
До этого момента я даже не задумывался, с кем они с Артемом живут здесь, и, видимо, отца у них тут нет. Об этом я решил позже узнать у Артема. Ну а пока мы ждали его, Соня накормила меня ужином, который состоял из печеного картофеля и жареного мяса. И все было бы неплохо, если бы не одно большое «но».
Сложив грязную посуду в раковину, Соня пошла кормить своих животных, оставив меня на кухне. Это было довольно просторное помещение с широкими окнами и приятным оформлением. На стене тихо тикали часы из красного дерева, по толстому стеклу бесшумно стекали капельки мороси, монотонно гудел холодильник, украшенный магнитами-буквами зеленого и красного цвета. Удобно расположившись на стареньком диване с коричневой узорчатой накидной, я вдруг почувствовал, что мне не хватает воздуха. Только теперь до меня
– Ян? – она заглянула в кухню, когда я уже добрался до заветной раковины и всем весом облокотился на нее, сделав ее своей единственной опорой.
Мне казалось, что мне не хватит времени набрать воды в стакан. Я попытался открыть кран.
– Что с тобой? – подбежала София и посмотрела на меня большими глазами, в которых зелеными искорками читался испуг.
В ответ ей я прохрипел что-то, отдаленно напоминающее «воды». Видимо, я сказал это относительно понятно, потому что она тут же набрала стакан, который почему-то был у нее в руке, и дала мне. Сделав несколько жадных глотков, я почувствовал, как воздух снова стал для меня воздухом в привычном его понимании. Выпив остатки воды, я поставил стакан на стол и как-то виновато посмотрел на Соню. Я провел в ее доме всего лишь пять часов, а уже столько всего наделал.
– Это… Иногда я начинаю задыхаться, когда долго не пью воду и не умываюсь. – объяснился я.
– Но почему?
– Я не знаю. Так было с рождения. Врачи ничего конкретного так и не сказали, а дедушка утверждал, что у него раньше было такое же, и что это абсолютно не страшно.
– Получается, если ты вовремя не выпьешь воды, ты…
– Возможно. – я пожал плечами и опустил глаза. Мой взгляд упал на тот самый стакан. – А откуда у тебя он?
– Утром я наливала воду Полине и забыла унести стакан. Судьба. – она слабо улыбнулась.
За окном уже стемнело. Причем стемнело раньше, чем положено в конце октября. Из-за темных туч темнело неприлично рано. Правда, у нас в городе такой проблемы не было. Несмотря на относительную близость поселка, погода здесь отличалась от нашей. Пока здесь уже как месяц льет дождь, у нас палит все еще сентябрьское солнце. Тут-то я и поймал себя на мысли, что, будучи дома, я никогда не обращал внимания на то, что происходит за окном. Я никогда не видел, как, оказывается, быстро темнеет на улице. Шторы в моей комнате были всегда плотно закрыты и почти что не пропускали солнечного света. Единственным источником света в комнате был монитор компьютера, от которого я практически не отходил.
Мы сидели с Соней на кухне и без особо интереса смотрели в «ящик». Я как раз размышлял над тем, что было выше, когда она неожиданно спросила:
– Ты хорошо играешь?
– А? – я обернулся. Она смотрела на гитару, которую я оставил в прихожей после того, как задел ею Соню. – Да. Вроде того.
– Сыграешь?
Кивнув, я взял гитару и вернулся на место. Усевшись поудобнее, я снял чехол с гитары, которая была обклеена немногочисленными наклейками. Решив, что не стану играть ей последнюю мелодию, я начал перебирать пальцами по струнам, думая, что же ей продемонстрировать. Сам того не замечая, я, абсолютно не обращая внимания на движение своих пальцев, получил необычное, но очень красивое звучание. Я попытался повторить это, добавив несколько простых аккордов. Когда я убедился в том, что это звучит, я начал подпевать этой мелодии, но пока лишь простым мычанием. Слов подобрать я не мог. Я боялся испортить эту мелодию словами, совершенно, быть может, неподходящими. Решив, что лучше наслаждаться тем, что уже есть, я продолжил импровизировать с перебором струн. Тихая до этих моментов квартира заполнилась необычной, какой-то даже чарующей мелодией. Соня смотрела на струны так, словно я гипнотизировал ее, и вслушивалась в каждый звук.
– Еще бы слова придумать, – раздался знакомый голос с порога.
– Артем! Ну наконец-то. Ты купил? – повернувшись к входной двери, где стоял наш юный механик, спросила Соня.
– Купил-купил, – приблизившись, он бросил на стол пачку каких-то сушеных жучков или червяков – я не совсем разобрал, что это такое.
– Спасибо! – громко поцеловав его в щеку, она исчезла в темноте тихой квартиры. Видимо, это у них было некой обыденностью, ведь перед этим Артем предварительно нагнулся. Без этого Соня просто не достала бы его щеки.
– Что это уже такое? – указав на мою щеку, полюбопытствовал он.
– Да так, боевые ранения.
– Что, София свирепствует? – он усмехнулся и плюхнулся рядом со мной на диван.
– Скорее, наоборот… – криво улыбнулся я.
– Я предложить хотел, – он вытянул из вазы синюю конфету, после чего положил ее назад и взял зеленую. – В магазине Надю встретил. Это наша двоюродная сестра. Ее бабушка тоже этой ерундой по типу Полины увлекается. Не суть. В общем, Надя активит в местном клубе, когда приезжает сюда. Ну и по традиции мы устраиваем прикольные праздники там. Обычно приходит почти весь поселок. Так вот, скоро ж Хэллоуин. Мы и его празднуем. Есть недурные перспективы на ближайшие дни. Нужно будет подготовить какую-то программу, идеи для костюмов, ну и вообще оформить клуб. Ты как, с нами?
– Даже у нас в городе не празднуют Хэллоуин…
– Ну так! – гордо кивнул он. – Это же не ваше село бетонное.
Я непонимающе посмотрел на Артема.
– Значит, отказываешься? – он заметно расстроился и даже перестал жевать конфету.
– Еще чего! Я согласен.
– Тогда завтра после обеда подойдете к клубу с Соней. А я вечером, как только смогу.
– Кстати, как тебе на работе?
– Ну-у, неплохо, в принципе. Быть помощником механика, конечно, здорово, но быть просто механиком – намного круче. Может быть, когда-нибудь твой отец разрешит мне участвовать в сборке… Ну, а тебе как террариум?
– Неплохо. Артем нормальный такой парень. Душевный. – я тихо посмеялся. В ответ на это, человеческий Артем швырнул в меня твердую декоративную подушку с дивана.
– Раненых не бьют, Артем. – заметила Соня, вернувшись в кухню.
– Да ладно, там просто царапинка. – отшутился тот, взяв очередную конфету из вазы.
– Там огромный синяк на все плечо. – уточнила она.
– Оу… – сделал удивленное лицо Артем и тут же словил им ту самую подушку от меня.
Вернувшись домой, я сразу проверил свои кеды, что одиноко провели весь день дома над печью. Словами не описать того счастья, что я испытал, когда понял, что они высохли, и мне больше не придется мучиться в огромных дедовых сапожищах. К тому же, это позорно.
– Где ты их откопал? – увидев их, удивленно спросил отец.
– В сарае. – я пожал плечами.
– А на лице что? Их там барабашка охранял, а ты с ним с честью сражался за них? Так солью надо было, солью, сынок. – тихо посмеялся отец, повернувшись в сторону, дабы избежать моего осуждающего и в то же время кислого взгляда.
Я не растерялся. Отвернувшись, я вышел из кухни. Не зная, чем себя занять, я направился в спальню дедушки, где ночевал отец. Внутри было очень тихо, поскольку телевизора с кухни уже не было слышно. Единственное, что издавало звук – это удары воды о тонкое грязное стекло, дребезжащее от этого в хлипкой деревянной раме, покрытой толстым слоем пыли. За окном, выходившим в сторону леса, жалобно и как-то тоскливо завывал холодный ветер, еле слышимый из-за сильного дождя, отчего создавалось впечатление некой враждебности темной улицы. После нескольких долгих секунд наблюдения за чернотой снаружи, мне стало как-то не по себе. От черного леса и болота меня отделяло тоненькое, как бумага, стекло, державшееся исключительно на моей вере в него и нескольких закрашенных белой краской гвоздиках по бокам. И не просто от черного леса, но от леса, где ты растворишься в темноте черных стволов и колючих ветвей, где настолько тихо и пусто, что тишина давит на барабанные перепонки, грозя свести тебя с ума, где, наконец, сгинул мой дедушка, перед этим каждую ночь наблюдая за своей будущей смертью из окна спальни. И это тоненькое стеклышко не спасло его – темнота проникает везде. Я громко сглотнул, вырубил свет в комнате и вернулся на кухню. Отец нарезал помятые помидорки, – единственные оставшиеся в магазине, – на салат, слушая тихо говорящий телевизор позади себя. Он не заметил, как я сел за стол, несмотря на то, что находился ко мне боком. Помидорки – это, конечно, увлекательно, но почему он резал их обратной стороной кухонного ножа?..