Голос булата
Шрифт:
– Гляди! – молвил длинноволосый витязь восхищенно блеснув глазами. – Да это никак Микула, тот что скачку по утру выиграл!
– Да не… – возразил огромный бородатый богатырь в широкой белой рубахе. – Чего ему тут шататься, он на пиру, небось Владимиру гм… пятки лижет.
– Волк прав… – спокойно кивнул третий. – Это Микулка.
– Если Ратибор сказал, – уверенно вставил четвертый, перед которым на столе лежала огромная сабля, – значит так и есть. У него глаз вдесятеро острее наших. Проходи, Микулка, садись. Негоже доброму
Паренек неуверенно подошел и уселся на свободный краешек лавки.
– Отчего же не сесть, коль хорошие люди приглашают…
– Мне бы так хороших от плохих отличать. – саркастически усмехнулся тот, кого назвали Ратибором. – Еще бы лет двести прожил.
Нос у него был сломан в двух местах, а в теле, не смотря на скромный размер, чувствовалась застывшая скорость молнии.
На столе стоял добрый кувшин ола и несколько блюд с самой разной снедью.
– Да ты его не слушай. – отхлебнул из деревянной кружки длинноволосый Волк. – Это он не в духе. А когда в добром настрое, лучше нет собеседника.
Ратибор улыбнулся и махнул рукой.
– Льстит, зараза. Ладно, давай знакомиться. Это наш воевода, – кивнул он на бородатого великана, – Витимом кличут. Витим – Большая Чаша. Это от того, что малопьющий. Скока ни пьет, все ему мало.
Друзья по доброму улыбнулись и Микулка почувствовал себя гораздо увереннее в незнакомой компании.
– А это Волк. Никто не ведает толком, чем он лучше владеет – мечом или лютней заморской. Кто лютню слышал, говорят гоже, мне тоже нравится. И поет хорошо. А кто отведал меча, тот молчит аки рыба. Даже не шевелится. Вот и поди разберись. А это Сершхан…
– Странное имя. – искренне поразился паренек.
– Скорее прозвище. – кивнул Ратибор. – Его в малолетстве печенеги в Степь угнали, жил с ними, натерпелся всякого. Потом продали его на юг, в сарацинские земли, но рабом он так и не был. В первую же ночь сонному стражу зубами глотку перегрыз и утек. Говорят, даже ханом у них где-то был, но это скорей всего брешут, а вот друг он верный. Меня, как ты понял, Ратибором звать. Ратибор Теплый Ветер. Это с того, что я сам из Таврики.
– Из Таврики?! – не поверил Микулка. – Так и я там год прожил!
– С ромеями, что ли? – нахмурился Витим.
– Не! С дедом. Его Заряном звали, убили его печенеги.
– Не слыхал… – пожал плечами Ратибор. – В Суроже или в Корчеве?
– Мы одни жили, в горах.
– Тогда ясно. Ешь бери, пей, не сиди как красна девица на смотринах.
Паренек подозвал корчмаря и попросил еще одну кружку.
– А чего ты и впрямь по ночам шатаешься? – осторжно спросил Сершхан. – Красно Солнышко тебя при всех другом нарек, такая девица у тебя в невестах, а ты не с ней ночь проводишь, а в корчме.
Молодой витязь нахмурился, не любил, когда лезут в душу.
– А вам не все ли равно? Добро, коль бы я с ходу начал в ваших делах ковыряться? Может вы тати, я ж не
Друзья рассмеялись.
– Тати, говоришь? – весело переспросил Витим.
– Не кипятись! – спокойно сказал Ратибор. – Просто… Ни с того ни с сего человек так как ты поступать не станет. Значится, либо ты не такой как другие, либо что-то у тебя пошло не так, как хотел. Если первое, то для нас интерес. Хороших людей в мире не мало, а вот необычных – пойди поищи! Коль второе, значит какя-то все же беда у тебя. Малая, или большая – без разницы. Мы о тебе весь день спорили, добрый витязь ко двору явился, али худой. Решили что добрый, потому как худой дал бы Владимиру выиграть.
– Извек бы за худого конячку не погубил! – подтвердил Витим. – Я его добре знаю.
– Был бы плох, остался б при князе. – кивнул Сершхан. – А не искал бы в ночи невесть чего.
– Вот-вот! – Ратибор взял зажаренную рыбешку и впился в нее зубами. – А ежели хороший человек в беде, Боги велят подсобить. Не хочешь выкладывать все как есть, мы не любопытные. А попросишь, чем смогем помогем.
– Да нет… – смутился Микулка. – Не спалось просто. Решил новости выведать, мне ведь в городе жить!
– Ну и что тебя из новостей шибче всего интересует? – прихлебывая из кружки спросил Волк. – Мы тут частенько сиживаем, уши воском не залепляем.
Паренек решил, что ничего такого не станется, если он распросит новых знакомцев. Для того ведь в корчму и шел. Только эти какие-то… странные.
– Может ведаете, сколько народу каждым днем в Киев приходит? – решился наконец он.
– Когда как. – пожал плечами Витим. – По весне меньше чем в зиму, а летом даже уходят. По жаре в городе тяжко… Прошлого дня стражники горевали, что взяли мыта за вход всего с пятерых. С четверых по алтыну, с одного два.
– Один, значит, витязь? – уточнил паренек.
– Так я потому и запомнил, что витязи сюда заходят не каждого дня! А уж ежели хаживают, то нам про них ведомо, поскольку они сразу на княжью службу метят. Этот же словно в воду канул.
Микулка чуть было не заерзал, да неожидано вспомнил совет Анастаса: "Не кажи своего интереса, не то семь шкур сымут…"
– Так уж и в воду… – с сомнением поморщился он, принимая от корчмаря принесенную кружку. – Много ли в Киеве спрячешься, чай не темный лес.
– Лес, не лес, а спрятаться есть где. – с набитым ртом подтвердил Ратибор.
Народу в корчме меньше не становилось, корчмарь с парой отроков едва успевал подносить питье и еду, кое где крупные споры перезревали в мелкие потасовки, но булат не звенел, значит все в порядке, на то она и корчма.
Волк, задумавшись о чем-то своем, плеснул пареньку из кувшина.
– Точно как лес. – буркнул он. – Со своими тварями. Есть и агнцы, есть и волки.
– Я гляжу, у вас к этому пришлому свой интерес. – молодой витязь решил сам пойти в напуск и выведать побольше.