Голос крови
Шрифт:
Любовь с вампиром — как отвратительно, как гадко… но отчего-то ночью она так не думала. В самый заветный миг, когда в разуме уже не осталось никаких сомнений, когда впереди ярким заревом загорелось желанное, обжигающее тело облегчение, укол сладкой боли ворвался в мир ее блаженства, и она замерла, паря в невесомости на грани жизни и смерти. Страх отступил, и яркий свет неизвестности ослепил глаза, а в душе воцарились безмятежность и тишь... Он не соврал. Это облегчение... Она увидела смерть, и смерть оказалась прекрасна. И ей стало легче. Не было больше боли и
***
— Есть такая легенда, про живую воду. О вампире, который нашел ее и вновь стал человеком.
Он шепчет еле слышно и нежно гладит ее по волосам.
— Я думал, это сказки. Вымысел. Но я ошибся.
Она бесконечно устала от потери крови. Нет сил даже для того, чтобы сказать ему «уходи». Но он слышит ее мысли и нежно возражает:
— Не уйду. Спи. Тебе нужен отдых. И не бойся. Волак никогда полностью не обескровит жертву.
Эти слова для нее слабое утешение. Но она моргает сонно. Она слишком слаба.
— Я не уйду, Оля. Теперь, когда я нашел тебя, моя живая вода...
* * *
Огни в городе погасли. Ночь сгустила свой мрак над городом. Его голос едва слышен за дверью спальни, которой она от него отгородилась.
Ей очень страшно. Она понимает, что это не прекратится. Что он вновь и вновь будет ее пить. Но многим хуже то, что уже и она сама этого хочет. Это блаженство незабываемо. Оно породило странную связь. И теперь она чувствует, как бьется сердце волака. Словно кто-то соединил их незримой нитью и пропустил сок ее жизни через его тело, а потом, чтобы замкнуть круг, все вернул ей.
— Я боюсь тебя. Уходи.
— Не могу... не в силах,— шепчет он.— Я шел за тобой по запаху. И знал... Чувствовал, что в твоих венах течет клад. Ты думала, я польстился на твой быт? Деньги, возможности... Я хотел лишь ее... А теперь я погибаю. Я не в силах этого выносить. Смотреть на мир твоими глазами — это больно. Но еще больнее этого не знать. Не чувствовать, не ощущать... Любить! Я думал, это для нас невозможно. Но я люблю. Мир. Это небо над головой. Это палящее, обжигающее солнце, которого раньше даже не замечал. Птиц, что летают в вышине. Зверей, что живут на этой планете. Вчера я случайно убил паука. Я похоронил его в вазоне с орхидеями...
Тихий грустный смех.
— Раньше я бы его даже не заметил. Я стал другим.
— Ты вампир! — шипит она, рыдая.— Ты пьешь людскую кровь! Ты пьешь мою кровь. Это ужасно! И я боюсь... Я так тебя боюсь...
Она долго не утихает, а он нежно гладит рукой дверь со стороны спальни.
— Что же мне делать, если я такой? Как мне жить теперь без тебя?
— Без мрей крови! — кричит она, рыдая.— Это ее ты любишь. Не меня!
— Ты делаешь меня лучше, чище, добрей,— возражает он.— Пробуждаешь в моей душе свет.
— Да что во мне такого особенного? Я даже мужика путевого себе найти не могу. Одни кровососы попадаются! — возмущается она.
— Ты — дивный человек,— не соглашается он.— Добрый и ранимый. Вся твоя желчь — показное. Защита от людского зла, нежелание сближаться и верить. Боязнь новых обид. А я знаю тебя такой, какая ты есть. Знаю изнутри. Ведь я пил твою кровь.
— Уходи, умоляю! — выкрикивает она сквозь слезы.— Если правда любишь — уходи!
— Возможно, ты права,— устало соглашается он.— Я пил кровь и стал вампиром. Пить кровь, чтобы стать человеком,— это слишком... так не бывает. Не должно быть.
За дверью замирает тишина. Ничего. Ни скрипа деревянных половиц, ни шевеления, ни вздоха... Он ушел.
* * *
Идут дни. Недели зеленого лета быстро сменяет желтоглазая осень. Связь ослабевает. Гул сердца волака стихает у нее внутри. Но желанный покой не приходит, волнение нарастает. Ругая себя за наивность, она приказывает себе все забыть.
В ее жизни все по-прежнему. Разве что теперь она решилась и завела щенка. Глаза этого Пройдохи не голубые, но они чем-то напоминают того, другого, и это успокаивает сердце и слегка волнует ее.
Она натыкается на него в дни первых холодов. Он выглядывает из проулка и следит за ней своими лазурными глазами. Именно по ним она его узнает. И дело даже не в том, что он исхудал и утратил былой лоск. Его черты изменились, и она понимает, что это иллюзия утратила свою силу. Заметно, что он давно не пил кровь.
Так вот он какой, истинный лик волака? Не урод, не красавец, ничем не приметное лицо. Только необыкновенные лазурные глаза остались прежними.
Он еще не стал оборванцем, но уже близок к этому. Одежда изрядно потрепана, но еще не грязна и не в лохмотьях. Очевидно, что ему негде жить, он ночует, где попало, и работает, кем придется.
Волак пятится, осознав, что она его узнала. Торопится уйти, но она нагоняет его в проулке и окликает.
— Что с тобой?
— Не желаю больше быть паразитом.
— Ты худой, как щепка. Когда ты последний раз ел?
— Я ем. Каждый день. Честно! — поспешно заверят он.
— Но тебе, чтобы жить, нужна кровь. Без нее ты умрешь. Ведь так? — Она теребит его поношенный свитер, который плохо защищает от холода.
— Я не пью ее больше...
Они смотрят друг другу в глаза. В ее голове тысяча вопросов, но она не знает, какой из них задать.
— Ты пришел ко мне?
Он крутит головой, не соглашаясь, и отводит глаза.
— Неправдоподобно. Мы стоим в двух шагах от моего дома. Скажи, что ты хотел?
Теперь он решается взглянуть на нее. И по его глазам она понимает, как сильно он стыдится своего истинного вида.
— Увидеть... в последний раз. Зиму мне не пережить.
—Тебе нужен дом, тепло, еда. Все будет хорошо. Ведь есть же кровь животных. Я могу ее тебе купить!
Она волнуется. Руки дрожат. Но он упрямится.