Голос мертвых
Шрифт:
Гарри заставил себя улыбнуться, чтобы удержаться от рыданий.
— Думаю, что такая возможность у вас непременно будет, — ответил он.
К середине дня положение вещей стало принимать определенную форму.
Гарри по-прежнему никак не удавалось связаться с Фаэтором, но Манолис и Дарси вернулись из поездки в город, нагруженные кучей гарпунных ружей. Это были итальянские ружья марки “Чемпион”, те самые, которые советовал купить Манолис, с очень мощными резиновыми спускателями.
— Мне однажды приходилось видеть человека, случайно раненного из такого ружья в бедро, —
— А как обстоят дела с моим вылетом в Афины? — Гарри был настроен решительно.
— Все так же, — вздохнул Манолис. — Завтра в два тридцать. Если не будет проблем с пересадкой, без четверти семь вы будете уже в Будапеште. Но мы оба надеемся, что вы передумаете.
— Да, это так, — подтвердил Дарси. — Завтра вечером здесь уже будут люди из отдела экстрасенсорики. Они, в свою очередь, пытаются связаться с Зек Фонер и Джазом Симмонсом, которые сейчас в Закинтосе, и хотят предложить им присоединиться к нам, если у них есть желание. Гарри, у нас соберется великолепная команда. Нет никакой необходимости вам лететь в Венгрию одному. Кто-то может полететь вместе, с вами, о всяком случае, до определенного пункта. Скажем, хороший телепат или прогнозист.
— Зек Фонер? — Услышав это имя, Гарри хмуро взглянул на Дарси, и лицо его посуровело. — И Майкл Симмоис? О, я уверен, что они захотят участвовать в этом!
И поскольку до сих пор у него не было возможности рассказать им о том, что он узнал от Тревора Джордана о непревзойденных экстрасенсорных возможностях вампира, он сделал это теперь, а в конце добавил:
— Неужели вы не понимаете, кто такая Зек Фонер? Да она одна из наиболее выдающихся телепатов в мире, профессионал высшего класса! Стоит ей только мысленно прикоснуться к разуму Яноша — и он тут же возьмет ее под свой контроль! А что касается Джаза... он был просто, незаменимым человеком на Темной стороне, но здесь — не Темная сторона. Суть в том, что я не осмелюсь, не имею права использовать кого-либо из наших высокоодаренных людей в борьбе против Яноша. Он захватит их, одного за другим, и будет использовать в своих целях. И в этом состоит главнейшая причина того, что я должен справляться со всем этим в одиночку. Слишком многих прекрасных людей уже нет, слишком многие погибли, чтобы рисковать и снова ставить их под удар.
— Вы, безусловно, правы, — согласился с ним Дарси. — Но вы — наша основная надежда, наш последний шанс на успех! И потому нам вдвойне страшно вот так просто, ни слова не говоря, позволить вам рисковать своей головой. Ведь без вас... без вас мы, как слепые котята, будем бессмысленно бродить в полной темноте.
Этими словами он продемонстрировал свое отношение к замыслу Гарри и то, что он на самом деле думает о возможности успешного завершения его миссии.
— Не стану спорить с вами, — тихо и спокойно ответил Гарри. — Но буду действовать на свой страх и риск и всю ответственность возьму на себя.
В голосе его слышалась безысходность, но одновременно в нем прозвучала непоколебимая решимость...
Весь день им некогда было даже перекусить. Вечером они отправились в город за посеребренными гарпунами и на обратном пути остановились
— Ситуация накаляется. Я это отчетливо чувствую. Мой ангел-хранитель отчаянно хочет, чтобы завтра не наступило никогда, но, тем не менее, знает, что оно обязательно наступит.
Гарри поднял глаза от тарелки, на которой лежал большой непрожаренный бифштекс.
— Давайте сначала переживем эту ночь, если вы не возражаете, — в голосе его слышались непривычные для Дарси рыкающие нотки, и слова прозвучали достаточно жестко. Такой тон вовсе не был ему свойственен. Дарси подумал, что виной всему нервное перенапряжение. Стоило ли удивляться и винить Гарри за это?
Гарри не подозревал еще, что ему предстоит нелегкая, беспокойная ночь. Не успела голова его коснуться подушки, как он уже спал, но со всех сторон его обступили странные сновидения — они казались совершенно реальными, но при этом были туманными, неясными, такими, которые обычно забываются сразу же после пробуждения.
Еще со времени детства, когда его дар некроскопа только формировался, Гарри посещали сны двух родов. Одни из них — “реальные” — представляли собой подсознательную перетасовку событий и воспоминаний действительности, такого рода сны свойственны всем людям... Другие — метафизические “послания” в виде предупреждений, предостережений, предзнаменований, иногда видений или кратких фрагментов событий, давно происшедших, забытых или тех, которые еще только должны случиться. Последние, как правило, являлись провозвестниками развивающегося дара, способности беседовать на языке мертвых, облегчая обитателям могил путь к его разуму. Он быстро научился отличать одних от других, знал, какие из них важны и достойны того, чтобы их помнить после пробуждения, а какие можно легко забыть, отбросить за ненадобностью. Иногда, правда, сны эти смешивались, и беседа с мертвым другом перерастала в “реальный” сон, в кошмар — как, например, тот, в котором его мать превратилась в визжащего, орущего вампира. Иногда, впрочем, могло происходить наоборот: тревожный, неспокойный сон прерывало появление кого-либо из его мертвых друзей.
В эту ночь ему суждено было испытать не один кошмар — увидеть оба типа своих снов, причем по отдельности, ибо на этот раз они не переходили один в другой, но и те, и другие были ужасны.
Поначалу они были вполне безобидны, но с течением ночи он постепенно стал испытывать все большее давление на свой разум. Если бы в комнате находился кто-то еще, то увидел бы, что Гарри вертится с боку на бок и мечется по кровати, в то время как в мозгу его возникали и проносились одна за одной все более странные картины.
В конце концов, Гарри устал бороться с ними и провалился в глубокий сон. Как почти всегда бывало в подобных случаях, вскоре он оказался на темном и мрачном кладбище. В сущности, в этом ничего страшного не было, ибо он знал, что, стоит только ему обнаружить свое присутствие, как он тут же найдет здесь множество друзей. Но, как это часто бывает в снах, он поступил вопреки логике: вместо того чтобы окликнуть их и назвать себя, он молча бродил среди заросших травой могил и покосившихся надгробий, освещенных серебряным светом луны.