Голос мертвых
Шрифт:
И начинается битва. Властители-Вамфири — Шайтис, Менор Страшнозубый, Белат, Вольш Пинеску, Аеск Проглот и многие другие — вместе со своими воинами-гибридами выступают против Обитателя и горстки его людей.
Но вместе с Обитателями сражается Гарри Киф, а сам Обитатель — не кто иной, как Гарри-младший. Поскольку время здесь течет по-другому, Гарри-младший уже совсем не мальчик, каким надеялся увидеть его отец, а вполне взрослый молодой человек в золотой маске. Именно в этот мир он перенесся сам и вместе с собой перенес свою лишившуюся разума мать — ради ее безопасности и покоя.
Поодиночке лорды Вамфири не представляли для него и его науки никакой опасности. Но только до того момента, когда они все объединились против него... Гарри-старший появился как раз вовремя.
С помощью пространства Мёбиуса и способностей некроскопов — отца и сына — Шайтис и его армия вампиров были разбиты, а их замки уничтожены — все, кроме леди Карен. Она возвращается, к себе, и ее навещает Гарри Киф. Он хочет освободить ее от живущего в ней вампира не столько ради нее, сколько ради своего сына, тоже инфицированного вампиризмом. Гарри стремится проверить эффективность найденного им средства излечения.
Ему удается выманить наружу и уничтожить вампира. Но, увы, одновременно он убивает и леди Карен. Ибо она была Вамфири, а теперь превратилась в пустую оболочку. Что остается ей, познавшей волшебное ощущение свободы от чувства вины, жалости и раскаяния, познавшей безграничную власть и жажду обладания? Ничего! И она бросается вниз с высокой башни своего замка.
А внутри Обитателя по-прежнему живет вампир. Он возвращается в свой Сад, где Странники восстанавливают свои разрушенные жилища и начинают жить прежней жизнью... Но постоянно ощущает на себе пристальный взгляд отца...
Глава 1
Замок Ференци
Трансильвания, сентябрь, 1981 год
Около полудня две крестьянки из деревни Халмагиу возвращались из леса домой. Корзины их были полны диких слив и поздних осенних ягод. Некоторые сливы были все еще зелеными, но они прекрасно подходили для приготовления крепкого терпкого вина. Женщины были одеты в темную одежду, головы их покрывали платки из грубой ткани, так что видны были лишь узкие худые лица. Они оживленно переговаривались, обсуждая деревенские сплетни, и весело смеялись над своими шутками, показывая цвета слоновой кости зубы, сверкавшие на фоне темной, обветренной кожи.
Издалека было видно, что над деревней вился голубой дым, поднимаясь спиралью к небу. Дым туманом висел над лесом, уже тронутым увяданием. Здесь под деревьями горели костры. В воздухе витали пряные запахи и ароматы приправленного необычными специями мяса. Звенели маленькие серебряные колокольчики, и слышался скрип дерева, к которому были подвешены самодельные веревочные качели. Молчаливо сидел на них взъерошенный черноглазый мальчик и пристально смотрел в глубь леса.
Здесь, под деревьями, кругом стояли пестрые цыганские кибитки. Рядом щипали траву кони со спутанными ногами, невдалеке яркими пятнами мелькали цветастые юбки цыганок, собиравших хворост. В кругу кибиток над ярким пламенем костра были подвешены черные котлы, над ними поднимался густой пар. Мужчины-кочевники занимались
Мальчик, сидевший на качелях, заметил приближавшихся женщин и издал предупредительный свист. В цыганском кочевье тотчас все стихло. Взгляды всех устремились в одну сторону и с любопытством уставились на пришедших. Цыгане в своих кожаных жилетах выглядели очень сильными, даже свирепыми, но в глазах не было враждебности. Уже пять столетий жители Халмагиу покупали их незатейливые украшения и безделушки и не вмешивались в их дела, предпочитая жить в мире. Цыгане тоже не склонны были причинять зло обитателям Халмагиу.
— Доброе утро, — обратился к крестьянкам цыганский король (так называли себя предводители племени). Он стоял на ступеньке кибитки и кивал им, — передайте в деревне, что мы скоро придем. С собой мы принесем глиняные горшки и домашнюю утварь. Наши заклинания от злых духов будут оберегать ваши дома, наши гадалки предскажут будущее. Мы заточим затупившиеся ножи и косы. У нас есть пара прекрасных коней на замену тем клячам, которых вы запрягаете в свои телеги Но мы здесь долго не задержимся, и вам нужно поторопиться, чтобы купить у нас все необходимое, прежде чем мы двинемся дальше.
— Доброе утро, — произнесла в ответ старшая из женщин. Она не ожидала, что к ним обратятся. — Я передам ваши слова в деревне. — И шепотом обратилась к своей спутнице:
— Держись ближе ко мне и молчи.
Проходя мимо одной из кибиток, та, что постарше, положила на ступеньку горсть лесных орехов и немного слив. Если кто-то и заметил это, то не подал вида. Женщины продолжили свой путь, а жизнь в таборе пошла своим чередом. Женщина помоложе, жившая в Халмагиу недавно, с интересом спросила:
— Зачем ты оставила им орехи и сливы? Я слышала, что цыгане ничего не дают даром, ничего не делают даром, но часто даром берут.
— Я хочу что-нибудь сделать для этих обреченных людей, — ответила ей спутница. — Когда ты проживешь здесь столько же, сколько и я, ты поймешь, что я имела в виду. Во всяком случае они здесь не для того, чтобы воровать или причинять нам вред. — Она слегка передернула плечами. — А вообще, мне кажется, я знаю, зачем они здесь появились.
— В самом деле? — в голосе молодой послышался неподдельный интерес.
— Да. Когда Луна вступает в одну из своих фаз, они слышат зов гор и приносят им жертву. Так они просят милости у своей земли, молят о ее плодородии, умиротворяют... своих богов.
— Своих богов? Так, значит, они язычники?.. Каких богов?
— Природа — их бог, — коротко ответила старшая. — Не спрашивай больше меня об этом. Я — простая женщина и ничего не знаю. И тебе не надо об этом знать. Моя прабабушка помнила времена, когда появились цыгане... и ее бабушка тоже. Проходит 15 месяцев, иногда 18, и они возвращаются. Весна это, лето или зима — только зганы знают свой час. Они слышат зов, когда Луна светит прямо в лицо, когда высоко в горах воет одинокий волк — и возвращаются. А когда уходят, они всегда оставляют дары.