Голос моей души
Шрифт:
Глава IV. Крымская история
По возвращении из Индии я еще пару дней отходила дома у друзей в Москве. Голова плохо соображала, постоянно хотелось спать. Нужно было ехать на работу, и в состоянии то ли полуприсутствия, то ли полуотсутствия я выдвинулась в Крым. Дороги не помню от слова «совсем». За время многолетних командировок организм адаптировался к перегрузкам, включая режим сохранения энергии.
Работа постепенно стала возвращать меня в реальность. Я даже попыталась подняться по крутой Таракташской тропе на Ай-Петри вместе с коллегой, но безуспешно. Акклиматизация давала о себе знать – пришлось вернуться на полпути. Зато была возможность помедитировать среди высоких сосен на высоте, вдыхая запах разогретых на солнышке дубовых
Еще до Тибета мы с Ириной успели съездить на розовое Кояшское озеро в заповеднике Опук на Керченском полуострове. Путешествовать вместе на машине нам понравилось настолько, что за год, который я пробыла в Крыму, мы объездили более 50 разных мест. На описании некоторых я обязательно остановлюсь подробно.
Постепенно собралась группа женщин для путешествий в выходные. Нас объединяло то, что почти все мы были приезжими, все находились в поиске утраченной или травмированной женской сути. Каждое место дарило нам что-то особенное, нужное, то, что помогало нам вернуться в свою природу, в своё естество. Процесс в течение года был мягким, бережным и еле ощутимым в последствиях, так как был внутренним, женским. И только спустя время станут понятны уроки.
Неудачный подъем по Таракташской тропе подарил опыт приятия своего права отступить и отказаться от привычной обязательной победы несмотря на наличие ресурса. А зачем? Ведь можно просто БЫТЬ в моменте без подвигов. Так «внутренний победитель» уступал позиции новому, давно просящемуся состоянию.
Дорога к розовому озеру заняла несколько часов. Мы свернули с основной трассы степного Крыма, проехали несколько деревень, застрявших во времени, и открыли для себя нечто удивительно красочное: бело-розовое озеро среди невысоких холмов, окаймленное глыбами соляных наростов. Всё это великолепие граничило с ярко-синим морем через песчаную косу, усыпанную ракушками. Дополняли пейзаж четыре скалы-корабля, которые, как стражи портала, неестественно врезались в горизонт, находясь в четырех метрах от берега. Жгутообразные ветвистые растения вдоль берегов придавали розовый цвет волшебному озеру.
В определенных местах озера находились скопления лечебной грязи. Вымазавшись по уши, как негритята, с чувством выполненного долга, утопая ногами в мелкой ракушке, мы медленно поплелись к морю. Оно встретило нас перекатистыми волнами средней силы, но их хватило, чтобы вытворять с нами то, что ему хотелось.
Абсолютно пустынный пляж, забавляющееся с нами море, ласковое солнышко, россыпь ракушек – всё это будило естество, инициировало природную Афродиту каждой из нас. Сбивавшая волна, не позволяющая встать и выйти из моря, вызывала у меня и смех, и ощущение восторга, никогда ранее не испытанного, а может быть, забытого… Наигравшись с морем, мы еще долго смеялись, обсуждая это природное «спа»: и лечебная грязь тебе, и пилинг, и массаж, и морская пена… Всё это так отличалось от посещения городских пляжей.
Природа будила наше естество. Устроившись на пикник, мы обратили внимание на скалы в море. Они были совершенно мистически встроены в пейзаж посреди степи и холмов. Четыре каменных зуба, торчащих, как останки входа… только куда? Может быть, в настоящее, сиюминутное…
Место просто потрясающее по энергетике, красоте и силе контакта – доброе, мощное, с хорошим чувством юмора. Урок довериться природе был взят. Она поможет начать чувствовать… Вообще, происходило что-то еле уловимое, читающееся в полутонах. Например, после тренинга оставались силы на прогулку у моря, а не привычное «заснуть и забыться». Прогуливаясь каждый вечер по набережной, наблюдая за морем, за людьми, я как-то неожиданно обнаружила, что мышца с одной стороны спины расслабилась. А я даже не замечала этого напряжения всю жизнь. То хотелось расслабить нижнюю челюсть, привыкшую к сжатой готовности преодолевать. Или солнышко, пригрев пузик, напоминало, что можно его слегка отпустить, позволить сделать глубокий вдох и наслаждаться выдохом. А дышать хотелось как никогда.
Понемногу, малыми шагами, я возвращалась в ощущение себя в себе. В свой день рождения я позволила себе быть одной в тех местах, где я хочу, а не где должна. Правда, не понятно, кому и что должна. Я очень любила возвращаться с прогулок по улице Пушкина, разглядывать залитые желтым светом фонарей кроны огромных деревьев и ни о чем не думать. Впервые в жизни не хотелось ставить цели, достигать, добиваться от слова «добить себя». Видимо, моя душа наигралась в это.
Со временем я стала замечать постоянных персонажей этих мест. С некоторыми даже удавалось поговорить. Вот один мужчина, переехавший из Питера, бросивший бизнес и прежний образ жизни, сейчас торгует красивыми украшениями ручной работы и очень эмоционально рассказывает о преимуществах жизни здесь, в Крыму. Запомнился его рассказ про гранат:
– Сосед через забор кинул мне три палки. Говорит, это гранат, в землю воткни. Я и воткнул, а через три года появились плоды. – Как понять, что они созрели? – спросил я у соседа. – Он тебе сам скажет, – улыбаясь в усы, ответил сосед…И правду сказал: гранат лопается, когда созревает, улыбаясь тебе.
Спектакли и концерты в театре имени Чехова делали вечера особенно атмосферными. Я наполнялась образами эпох, состояний и разными спектрами чувств. Во время одного из концертов, на котором делился своим искусством Алексей Архиповский, под звуки волшебной балалайки я вошла в особое, измененное состояние, которое не отпускало меня еще некоторое время после концерта. Впечатленная мастерством живого звука, я стояла на набережной и всматривалась в проблески луны в ночном море. Вдруг я ощутила себя сразу в трёх телах. Я – девочка лет семи со смешным бантом в легком платье, я же – молодая женщина и я же была в теле зрелой сереброволосой женщины (не поворачивается язык назвать ее старухой). Быть разделенной сразу на три состояния было как-то естественно и правильно. В какой-то момент сереброволосая по-особенному посмотрела на двух других, и стало понятно, что пора. Все три образа соединились в один поток, который взвился за пределы атмосферы белым драконом. Пришло ясное понимание, что теперь у меня есть полное право решать – возвращаться в следующий раз на эту планету или нет.
Это понимание придавало особое качество силе, которая стала ощутима внутри, как стержень, как опора. Я не знаю, сколько времени длилось это состояние, но возможность выходить сознанием за пределы через настройку звука меня поразила и наполнила. Инициирующая сборка всех частей женской сути – потрясающий опыт на набережной у моря…
Моя выходная жизнь в Крыму рисовалась крупными мазками. Дворцовый период в Воронцовском, Массандровском и Ливадийском погружал нас с приехавшей подругой в интересные переживания. Одни дворцы раскрывались в звуках шелеста подолов танцующих прелестниц, что я даже не удержалась и затанцевала в одном из залов. Другие были пропитаны масонскими тайнами, ощущением вседозволенности и силы. В Массандровском дворце было особенно уютно, по-семейному.
После исторического периода наступил парковый, с прогулками по ботаническому саду и парку Айвазовского в Партените. Красота цветов, деревьев, маленьких прудиков и тропинок требовала от тебя только одного – жить и радоваться. Но этому мне, как оказалось, предстояло учиться еще долго. Среди этого праздника жизни в свободное после работы время я стала хотя бы чувствовать, отстаивать право быть этому времени в моей жизни, у самой же себя.
Тем временем работа на проекте кипела. Впрочем, именно это и было для меня привычным процессом, а вот жизнь вне работы стала наполняться красками впервые.
В какой-то момент мне пришлось выйти за рамки бизнес-процесса, так как многие сотрудники, с которыми я взаимодействовала, были приезжими из Донбасса, где проходили военные действия. Многим просто нужна была помощь.
Я даже не заметила, как перестала быть наедине сама с собой. На работе – люди, на выходных – с людьми, дома – консультации. Процесс размытости собственных границ должен был логически завершиться острым осознанием того, что так нельзя выстраивать отношения. А пока это все просто наслаивалось и копилось.