Голос мотылька
Шрифт:
Инна выглядела изнеможенной. Представляю, какого страха натерпелась, убегая от полицейских. Но наша жизнь всегда будет такой. Гонимые властью. Нам придется скрываться и тайно вершить дела. Но что мы можем, оставшись без жилья и компьютера? Без средств к существованию. Мы с Артуром выдержим, а вот Инна... Промелькнула мысль, что ей лучше отправиться к брату. Илья примет ее, не даст сгинуть от голода.
— И что дальше? — опустила она руки на колени и подтянула их к себе, сидя на лавочке.
— Не знаю, — я покачала
— А кто знает?! — вскрикнула девушка и зарыдала.
Мое сердце разрывалось от бессилия и отчаяния. Я обрекла их на никчемную жизнь. Повела за собой и зашла в тупик. Никто мне не поможет. Здесь и сейчас, на этой остановке мне нужно решить, что делать дальше. Но я не могла. Нет мыслей. Чистый лист. Настоящий крах. А воспоминания о ночи любви окончательно добивали меня. Ради чего я потеряла Илью? Навернулись слезы, но я смахнула их рукой. Сейчас они непозволительная роскошь. Хватит себя жалеть. Сама виновата. Сама к этому пришла.
Артур положил руку мне на плечо, обволакивая запахом апельсина. Я посмотрела в его карие глаза с немым вопросом. Он поджал губы и сел рядом.
Мы смотрели на подъезжающие автобусы, из которых вываливались толпы, предварительно заплатив за проезд чипом. Они проводили рукой по приборам, и случалось чудо. Их избавили от гремящей мелочи в карманах. Ха! А ведь это не так уж и плохо.
Сквозь звуки шумной толпы я услышала звон колоколов. Замерла и переглянулась с Артуром.
— Я думал, все церкви уже снесли.
— Я тоже.
Мы пошли на церковную трель. Небольшая кирпичная постройка с куполом и крестом на крыше. Вокруг экскаваторы, рабочие в оранжевых одеждах и куча народа. Женщины в платках и батюшки в рясах. Они живой стеной защищали свою веру. Не боялись угроз, что сыпались из рупора.
Подоспели блюстители порядка, а мы стояли поодаль, наблюдая, что будет дальше. Я порывалась вмешаться, но Артур крепко держал за руку.
— Подожди. Еще не время.
— Но они убьют их! — завопила Инна.
Гнев не ответил, продолжая удерживать нас на местах.
— Немедленно покиньте здание! Через пять минут состоится взрыв! Мы не несем ответственности за тех, кто остался в здании!
А колокола продолжали звонить, спорить с правительством, доказывая, что не сдадутся, не позволят стереть с лица земли святыню. Эта церковь олицетворяла для меня наше сопротивление. Тигренок, который смотрит на буйвола и рычит, пытаясь напугать махину. Смешно, но отважно.
И тут сзади донесся разговор двух зевак.
— Хотят на этом месте супермаркет построить. Представляешь?!
— Твари! Последняя церквушка в городе осталась. Я слышала, что при сносе других люди пострадали. Ничего святого не осталось.
Судачили пожилые женщины. Я обернулась и они замолчали.
— Покиньте здание немедленно! — продолжали кричать в рупор.
—
Мы распихивали толпу, протискиваясь в живую стену. Не знаю, откуда у меня взялись силы так громко закричать.
— Выходите из церкви! Все выходите! Мы останемся и докажем, что бог дарует нам жизнь за защиту церкви! Пусть взрывают вместе с нами!
Люди не спешили покидать свои посты.
— Умоляю, ради бога, покиньте церковь! Пусть все увидят, как безжалостно наше правительство и как милостив бог!
Колокола перестали звонить. Из церкви вышли монахи и прихожане, а мы вошли в нее. Остановились на пороге, перекрестились. Живая стена отошла на безопасное расстояние.
— Последнее предупреждение! Здание взорвется через пять, четыре, три, два, один, — я закрыла глаза, крепко сжимая руку Гнева.
Казалось, что земля рычит, извергает плачь и сотрясается. Я боялась открыть глаза и посмотреть на то, как церковь за мгновение превращается в груду стройматериалов. А в мыслях застыла картина взрыва в метро. Взрыва, который разделил мою жизнь. Отделил счастье от горя. Чудилось, что я слышу крики родителей. Слышу, как хрустят сломанные кости людей. Жуткий запах копоти, дыма, пыли. Удары. Один за другим. Кирпичи погребали нас под собой. Боли нет. Только ощущение тяжести.
Артур потряс мою руку, и я открыла глаза. Не понимала, где нахожусь. Вокруг темно и только островки света показывали путь к выходу из этого ада. Я карабкалась, не жалея себя. Они должны увидеть, что меня не убить, что бог со мной.
Оказавшись на поверхности, я встала на ноги и перекрестилась. Артур последовал моему примеру.
— С нами вера! С нами бог! Нас не убить!
Рев толпы был громче взрыва. Люди ринулись ко мне, преодолевая развалины. Окружили, припадая на колени.
— Она святая!
— Они уничтожили наши церкви, но мы построим новые! Не теряйте веры! Мы вместе свергнем антихриста с трона!
Я не помнила себя от одержимости богом, в которую начала верить. А как еще заставить идти за собой отчаявшихся людей? Надо самой во все это верить.
Началась жуткая потасовка. Верующие бросались на полицейских и строителей. Избивали до потери пульса. Вот оно! Начало восстания. Я положила его и без крови не обойтись. Мы с Артуром сами бросались на стражей порядка. Били, рвали, резали, душили. Я потеряла себя в этой потасовке. Не понимала что делаю. Просто ярость, просто уверенность в своей правде. Слепая и необъятная, бесконтрольная и пугающая.
Когда все закончилось, я глубоко задышала, ощущая кровь на руках и лице. Вокруг покалеченные трупы и раненные люди. Крики и плачь. Я схватилась за голову. Не так представляла себе революцию. Упала на колени и разрыдалась.