Голос ночной птицы
Шрифт:
Вторая пешка шагнула в бой.
— Меня учил играть большой мастер, так что не пугайся быстроты, с которой будешь разгромлен.
— Тогда, — ответил Мэтью, изучая позицию, — у вас передо мной преимущество. Я самоучка.
— Я много вечеров играл за этой самой доской с преподобным Гроувом. На самом деле эта доска принадлежала ему. Ну, надеюсь, ты не будешь слишком долго мешкать над ходом, который явно достаточно прост?
— Нет, — ответил Мэтью. — Слишком долго не буду.
И через минуту последовал его очередной ход. Через двенадцать ходов Бидвелл
— Ну давай! Бери его к чертям! — сказал он.
Мэтью взял. Тут настала очередь Бидвелла рассматривать доску.
— Вы говорите, вас учил преподобный Гроув? — спросил Мэтью. — Он был не только священником, но и профессиональным шахматистом?
— Это ты остришь? — Тон Бидвелла внезапно стал резким.
— Никоим образом. Я задал совершенно искренний вопрос.
Бидвелл замолчал. Глаза его искали ход, но отмечали тот факт, что вскоре король его окажется под угрозой того самого коня, которым Мэтью начал партию.
— Гроув не был шахматным профессионалом, — сказал Бидвелл, — но любил играть. Он был талантливый человек. И если он в чем-то был профессионалом, так это в латыни.
— В латыни?
— Именно так. Он любил этот язык. Настолько любил, что когда играл со мной — и это всегда меня злило, в чем, подозреваю, и был отчасти смысл подобных действий, — он объявлял ходы по-латыни. А! Вот мой спаситель!
Бидвелл хотел было взять коня слоном.
— Э-гм… если сдвинуть эту фигуру, — сказал Мэтью, — ваш король окажется под шахом моего ферзя.
Рука Бидвелла остановилась в воздухе.
— Знаю! — огрызнулся он. — Думаешь, я слепой?
Он быстро изменил движение, чтобы пойти конем по направлению к королю Мэтью.
Этого коня Мэтью немедленно снял поджидавшей пешкой.
— А были у преподобного Гроува враги? — спросил он.
— Да. Сатана. И, конечно, ведьма. — Бидвелл нахмурился, потирая подбородок. — Наверное, мне очки нужны — как я проглядел эту мелкую гадину?
— И давно преподобный здесь жил?
— С самого начала. Он предложил мне свои услуги в самый первый месяц.
— А откуда он приехал?
— Из Чарльз-Тауна. Уинстон и Пейн познакомились с ним в поездке за припасами. — Бидвелл посмотрел в лицо Мэтью. — Ты будешь в шахматы играть или в магистрата на допросе?
— Сейчас, мне кажется, ваш ход.
— Да, и вот он!
Ладья взлетела в воздух и со стуком опустилась на доску, сбив второго коня Мэтью.
И тут же погибла от меча его ферзя.
— А мистер Пейн, — спросил Мэтью, — он сам откуда?
— Ответил на объявление о наборе жителей, которое я разместил в Чарльз-Тауне. Почти все первые жители появились таким образом. А почему ты спрашиваешь?
— Из любопытства, — ответил Мэтью, рассматривая доску. — Мистер Пейн был когда-то моряком?
— Да, был. Служил в юные годы первым помощником на английской бригантине. Мы с ним много раз говорили о море и кораблях. — Он прищурился: — А почему тебе в голову пришел этот вопрос?
— Мистер Пейн… мне показалось, что у него есть морские
— Как что? Корабль!
— Да, сэр. — Мэтью позволил себе вежливую, но все же мимолетную улыбку. — Но какого рода корабль?
— Двухмачтовый, с прямыми парусами. Это быстрые корабли. Используются для каботажной торговли. И еще бригантины благодаря их скорости нашли, к несчастью, признание у более неприятной публики.
— Простите, сэр? — не понял Мэтью.
— У пиратов и каперов. Бригантины — их любимые суда. Эти корабли могут войти в узкую гавань. Ладно, когда будет готов мой морской порт, мы этих собак выгоним прочь и шкуры их на воротах вывесим.
Рука Бидвелла быстрым движением перенесла оставшуюся ладью на поле, откуда она угрожала ферзю Мэтью, подпертому слоном.
— Шах, — сказал Мэтью, передвигая скромную пешку к королю Бидвелла.
— А вот ей! — Король взял пешку.
— Шах, — повторил Мэтью, передвигая ферзя на атакующую позицию.
— А ну-ка легче!
Бидвелл поставил на пути ферзя пешку.
— Мат, — произнес Мэтью, поднимая своего первого коня и казня пешку.
— Минуту, минуту! — почти закричал Бидвелл, лихорадочно глядя на доску.
Но долго продолжать это бесплодное исследование ему не было дано. На улице зазвонил колокол. Сквозь ставни донесся крик — кричали страшное слово, и ужас клинком вошел в сердце Бидвелла.
— Пожар! Пожар!
Бидвелл тут же оказался на ногах и распахнул ставни. Сквозь ночь мелькали языки пламени, раздуваемые во все стороны ветром, и летели оранжевые искры.
— Пожар! Пожар! — кричали на улице, и продолжал гулко звенеть колокол тревоги на сторожевой башне.
— Боже мой! — возопил Бидвелл. — Это же горит тюрьма!
Глава 10
Кричали, чтобы скорее несли ведра. Подъехал еще один фургон, везя две бочки с водой, и тут же кто-то взобрался на него и стал наполнять протягиваемые ведра. Наполненные быстро передавали по цепочке и выплескивали в пламя. Однако Мэтью и прочим зрителям было ясно, что с ведрами ничего не сделаешь против раздуваемого ветром огня. Он уже поглощал здание, и вскоре спасать будет нечего.
Мэтью подумал, что практически все жители Фаунт-Рояла поднялись на крики дозорного и прибежали на улицу Истины либо помогать пожарным, либо смотреть, как пламя делает свою работу. Почти все явились на место происшествия в том же виде, что Мэтью и Бидвелл: в ночных рубашках, наспех натянутых брюках и башмаках, женщины — в капотах и плащах поверх ночного наряда. Мэтью, услышав крики, быстро взбежал наверх, натянул бриджи и бросился будить магистрата, но услышал его внушительный храп, еще не дойдя до двери. Даже пронзительные крики с улицы и колокол тревоги не пробились в сон Вудворда сквозь наверняка закрытые в комнате ставни, а может, проникнув, не могли перекрыть его носовой рапсодии. Поэтому Мэтью не стал тратить время на стук в дверь и побежал вниз вслед за Бидвеллом.