Голос Земли
Шрифт:
– Пожалуйста, принесите мне кускового сахара, – попросила Аврора официанта.
Когда тот принес ей требуемое, она тут же опустила кубик в чашку с кофе и стала пить маленькими глотками. Вновь почувствовав себя бодрой, она подошла к столику, за которым сидели «мотыльки».
– Каково положение женщин на борту «Звездной бабочки»? – спросила она.
– На корабле все равны, – уклонился от прямого ответа Даниель Тимсит. – В проекте участвует одинаковое число мужчин и женщин.
– Женщины работают в поле, занимаются готовкой и воспитывают детей?
– Э-э-э… по правде говоря, я думаю, они делают… все что хотят.
– Иными словами, работают наравне с мужчинами, в полном соответствии с теорией гендерного равенства?
– Я бы, пожалуй, рассматривал каждый случай в отдельности, – пожал плечами Даниель Тимсит. – Но если вы хотите сказать, что их эксплуатируют, думаю, это не так.
– Хотелось бы, чтобы ваши слова были правдой. Ведь если на другой планете будет воспроизведена модель мужского шовинизма, то зачем было вообще улетать с Земли?
Гости стали подходить к столикам, представлявшим другие лагеря.
Фабьен Фулон, опираясь на официанта, вышла из-за желтого стола, подошла к белому и заговорила с русским президентом Павловым.
– Я видела по телевизору репортаж об опытах профессора Семенковой, которая пытается пересаживать мозг стариков в тела молодых. Ну и как? Добилась она успеха?
– Пока результаты нельзя назвать выдающимися, – признал президент Павлов. – Мы проводим опыты на обезьянах и политических заключенных. С обезьянами получается лучше.
Его шутка позабавила президентов Китая и Индии.
– Когда нам исполнится по сто лет, методика, полагаю, будет разработана, – продолжил президент Павлов. – Но ваше поколение, боюсь, этого уже не увидит.
– Мне до смерти надоело, что у меня все болит. Если хотите, я согласна, чтобы на мне провели этот опыт. Вы вытащите мой мозг и пересадите его молодому человеку или девушке. Можете даже орангутангу, мне плевать, лишь бы ревматизм больше не донимал.
Президент Павлов предложил пожилой даме выпить рюмочку водки.
– А вы меня не отравите? – спросила она.
– По-моему, вы сами когда-то сказали, что алкоголь является прекрасным консервантом мяса.
– Алкоголь – да, но не водка, – отшутилась в ответ Фабьен Фулон.
Имам, сидевший за зеленым столом, подошел к Синим и заговорил с профессором Фридманом.
– Этих роботов можно обращать в веру? – спросил он.
– Ввести в программу понятие Бога нетрудно, – уточнил Фридман. – В их головы можно внедрить любую веру.
– А сделать их мучениками?
– Мои «006 АНС» изначально запрограммированы на самосохранение, гораздо больше, чем роботы серии «Азимов-005». В то же время, если в них отключить модуль инстинкта выживания, это может пробудить в них склонность к саморазрушению.
Имам наклонился и прошептал ученому на ушко:
– А заниматься любовью с роботами женского пола можно? Они девственны? Я имею в виду, есть ли у них девственная плева и сохраняется ли она в первозданном виде в доказательство того, что к ним никто не прикасался?
Чуть дальше профессор Сальдмен встал из-за желтого стола, подошел к Эмме-109, сидевшей за фиолетовым, и прошептал:
– Как сердце?
– По вечерам у меня случается сердцебиение, от которого я тут же просыпаюсь.
– Почему вы не сказали раньше? Мы бы без труда решили проблему. Это всего лишь биоритмы.
– Меня данная патология не столько беспокоит, сколько доставляет неудобства.
– А как остальные органы?
– Время от времени то тут, то там начинается чесотка, но я к ней уже привыкла. Иногда это случается ночью, и я просыпаюсь. Знаете, доктор, я рада, что вы спасли мне жизнь, и не хочу выглядеть эдакой неженкой.
К столику «мотыльков» подошел андроид «Казанова-006».
– А роботы на борту вашего космического корабля есть?
– Там есть устройства с искусственным интеллектом, в частности компьютеры, бытовая техника, автоматические тракторы, но андроидов, то есть человекоподобных роботов, на «Звездной бабочке-2» нет.
– Но иметь их под рукой было бы практично, хотя бы для выполнения задач в открытом космосе.
– На тот момент, когда корабль отправился в полет, вам была присуща склонность к саморазрушению. Брать с собой пассажиров, постоянно думающих о самоубийстве, пусть даже механических, – большой риск, и мы не могли на него пойти.
Иранский президент Джаффар, потягивая кофе, подошел к китайскому лидеру Чангу.
– «Катапульта» произвела на меня неизгладимое впечатление. Что ни говори, а они сильны, эти эмчи.
– Что да, то да. Этого у них не отнимешь.
Двое правителей созерцали танцующих и снующих вокруг официантов. Главный экран по-прежнему демонстрировал освещенную изнутри огромную человеческую голову – Лунаполис.
– Может даже… слишком сильны. Вы не находите, мой дорогой Чанг?
– Что вы вкладываете в слова «слишком сильны», президент Джаффар?
– Неужели эти микролюди не внушают вам беспокойства?
Он попробовал пирожное, которое, похоже, ему очень понравилось.
– Ну… конечно, нужно будет предпринять те или иные шаги, чтобы их остановить, пока еще не поздно. На мой взгляд, нам с вами неплохо было бы устроить встречу, чтобы обсудить этот вопрос подальше от посторонних ушей и поговорить более откровенно. Что вы на это скажете, дорогой президент Джаффар?
– С превеликим удовольствием, тем более что вскоре у наших народов появятся взаимные интересы, хотя бы в лице общего врага.