Голос жизни
Шрифт:
* * *
"Элеоноре на работу позвонил сын восьми лет. А я и не знал, что у нее есть сын.
– Мама, я продам нашу кошку и куплю лизун!
– Нет! Продай свои игрушки, свою одежду, а кошку - не смей!
Молодец!.. Еще узнал случайно, что Валерик заплатил десять тысяч за операцию (матери нужно было что-то удалить). А я думал, что Валерик... Неважно. Тайна личности - в личном выборе человека".
* * *
"Вчера приезжал Веня, отремонтировал
– Что значит вступаю - заставляют! Иначе с руководящей должности придется уйти. Жена - директор школы, ее тоже заставили.
Неужели СССР возвращается и будет тоталитаризм?"
* * *
У Гамлета под окном разлилась символическая лужа, по которой он привык измерять количество демократии в стране, как только все хорошо - лужу засыпают, сухо. Но с убыванием демократии лужа снова разливается, недавно, например, вроде все успокоилось с НТВ (Гусинского выпустили), но лужа не убывала! Потом раз!.. Всплыл документ: акции взамен на свободу! Закрыть или отнять частные телеканалы хотят. Лужа не ошиблась. Костя устраивает митинг... а мне пора уходить из "Голоса"... Давайте устроим акцию захоронения берестяных табличек - для будущих веков. Тимофея позовем, чтобы от скинхедов нас охранял.
* * *
Гамлет бормотал: даже у электрона есть свобода воли, господа! А вы нас хотите лишить свободы слова... Поздно! Время тоталитарных режимов прошло. А как же в семнадцатом? Кто думал, что после серебряного века в России будет сталинизм! Но многие поэты серебряного века сами призывали дьявола - вот он и пришел!
Но свобода слова проникла в массы глубже, чем думает власть. Раньше опрос на улице: наши мекают-бекают, боятся слово сказать. А посмотришь опрос на улицах Запада - они разливаются соловьем, теперь же и у нас, на пермских тротуарах, люди говорят без оглядки, все, что думают, искренне, иногда - зло! Весь вопрос: надолго ли это? Испугаются первых арестов и замолкнут снова? Или не испугаются?
Московские телевизионщики упрямо твердят нынче, что демократия делается в Москве, но у Белого дома во время путча были трое пермяков, переехавших в столицу! Да еще Костя специально улетел туда, чтобы в ряды защитников влиться. А если поспрашивать, то много бывших провинциалов, наверное, было...
Почему в Перми все так посконно-серьезно? Нет, например, газеты "Утренний пельмень"? Потому что навек мы по-провинциальному ущемлены? И думаем: если вдруг сглупим, то за кого нас будут считать.
Он начал писать: "Любое нормальное слово - оно вообще любящее! А те метки, призраки слов, которые в газетах сейчас - это просто инструмент для обтачивания мозгов, душ, стружка так и вьется из-под умирающей души... из-под газетного резца".
Нет, все стало меняться после гибели подлодки "Курск" - журналисты были снова с народом, его горем. Даже Степняк, празднуя свой день рождения в редакции, сначала предложил выпить за упокой душ моряков, погибших в Баренцевом море...
* * *
В понедельник Ольгуша проснулась от странных звуков.
– Что это звякает?
– Тут я...
– подал голос Гамлет, - отжимаюсь. Крестик о пол ударяет (передвигает крестик на спину).
– В последний раз я слышала такие звуки перед... синдромом грушевидной мышцы. Значит, ты выздоравливаешь.
– Значит.
– Но Виту я выгуляю - мне нужен моцион.
– Хорошо.
Гамлет вышел на пробежку. Навстречу шел Игнат с двумя ведрами мусора (он снимал комнату в соседнем доме). Лицо сына сияло желтыми кругами возле глаз, весело-злобных.
– Избили, когда шел домой - отмечали вступление Чупракова в "Единство", - сын разматывал часть своей биографии вне родительского дома.
"Пожелтели уже синяки, значит, не каждый день бьют", - мощным рывком, так что захрустели все суставы души, Гамлет заставил себя повернуть на хорошую дорогу размышлений.
Слегка поныривая вперед, он сделал вокруг сына два оборота, затем хлопнул по плечу: "Молодец, еще работаешь! Сколько продержишься - все твое!" Ну и солнце, выглянувшее из-за насморочной тучи, тоже потрепало Игната своей длинной янтарной рукой...
С тяжелыми мыслями Гамлет бежал первый круг. Как обычно, вороны брезгливо отходили со школьной дорожки: "Опять этот дурак побежал. Не дают постоять спокойно, в тишине утра. Ну, надеемся, что на второй круг его не хватит!" Когда он пошел на второй круг, вороны уже сидели на заборе с таким видом: "Бегают тут разные... Но на третий-то круг тебя не хватит? Мы взываем к твоему благоразумию!" Когда Гамлет в третий раз появился возле птиц, они уже улетали, оглядываясь и словно говоря: "Ну, у этого полудурка теперь это надолго".
– "А все-таки жизнь-то ничего?" - "Не очень". Так, переговариваясь, они летели, набирая высоту.
Ольгуша шла навстречу с Витой, при виде улыбки жены словно какая-то пробка вылетела у Гамлета из груди, и она, грудь, начала широко дышать.
– Раздался телефонный звонок...
– И это снова "аварийку"?
– Нет. Спросили ателье "Луч"!
– Вот видишь... уже "Луч"!