Голос
Шрифт:
— Прелестное платье, Эмилия, — ответила комплиментом Рива. — Новое творение Альваро Бенцони?
— Да, — жеманно взмахнула ресницами та, — единственное в своем роде, эксклюзив. Даже я пребывала в раздумьях, купить его или нет… Но мой Томас, — Эмилия нежно улыбнулась стоящему рядом солидному мужчине, — настоял…
Модельер Альваро Бенцони отличался от других кутюрье тем, что все его вещи были созданы из природных минералов. На Эмилии сейчас было надето восхитительное алое платье, собранное из мельчайших кристаллов пиропа (разновидность граната), соединенных между собой ажурной золотой цепочкой. Одно такое платье стоило больше, чем самое лучшее концертное платье Ривы. «Интересно, а как сидеть на ограненных камнях? — мысленно хихикнула она. — Или у Эмилии под попой спрятана подушка?»
— Мы приглашаем вас на прием сегодня вечером в Паласе де Гриз. — Эмилия с улыбкой протянула приглашение. — Вечер в вашу честь, миссис Холанд. Начало в девять. Мы будем ждать.
Рива с улыбкой поблагодарила, отметив про себя: «Не удастся отдохнуть ночью». Что же — это ее работа. Эти люди платят огромные деньги за возможность послушать ее голос, пообщаться с ней. И Рива стала рабыней своей славы.
Благодарные зрители шли и шли. Цветы, подарки, комплименты и поздравления. Это был своеобразный ритуал. Рива считала его неотъемлемой частью концерта и стоически переносила. Ноги гудели, в голове звенело, но лицо растягивалось в очаровательной улыбке, а глаза выражали искренний интерес к пустой болтовне, именуемой светской беседой.
Когда, наконец, Рива попала в гримерку, голова опять пульсировала от боли. Опять навалились воспоминания о муже, деньгах, своем бессилии что-то изменить.
Когда Рива пела, она забывала обо всем. Она так глубоко погружалась в музыку, что становилась другим человеком. Счастливым, беззаботным, переполненным радостью и светом. Но концерт закончился, а проблемы остались.
— Госпожа Холланд, — дверь в гримерку отворилась, и Нина с трудом втиснулась в проем. Девушка держала в руках огромный букет голубых экзотических орхидей в украшенной росписью вазе, — передали от таинственного поклонника.
— Нет-нет! — испуганно воскликнула Рива, резко взмахнув рукой. — Неси все в соседнюю комнату, здесь и так цветов больше, чем нужно. Потом и остальные перенесешь. Мне от них уже дурно.
Действительно, гримерка была завалена живыми цветами, запах был одуряюще тяжелый. Голова раскалывалась. В ушах стоял монотонный мучительный звон. Сил не осталось даже на то, чтобы снять концертное платье, а впереди еще прием.
Помощница, весело улыбнувшись, выскользнула за дверь. Прихватив с собой еще несколько букетов, крикнув:
— Как скажете, миссис.
Рива села перед зеркалом и принялась стирать макияж. Отцепила датчики у шеи, сняла тяжелые серьги, руки потянулись к блестящим заколкам.
— Нет, нужно выпить таблетку, — пробормотала она.
Виски пульсировали огнем, если так дальше пойдет, то она не то, что на прием не попадет, и до гостиницы не доберется.
Вдруг Рива услышала какой-то глухой стук. Девушка замерла, прислушавшись. Тишина.
— Нина, это ты?! — крикнула Рива.
Тишина.
Певица подошла к двери соседней гримерки и нажала на кнопку. Дверь легко отъехала в сторону. На полу посреди цветочных ваз, раскинув руки, лежала Нина. В воздухе дрожало марево, как от жаркого, раскаленного солнца. Рива только набрала воздух, чтобы крикнуть, как горло обожгло болью. Уже теряя сознание, Рива успела нажать на тревожную кнопку на запястье. «Как хорошо, что я не сняла сценическое платье!» — мелькнула и погасла мысль. Такая кнопка была обязательным атрибутом певицы. Вдруг на концерте что-то пойдет не так. Вдруг она заметит в зале что-то опасное… Вдруг ей самой станет плохо…
Легкие горели огнем, дышать было невозможно. Падая на пол, Рива больно ударилась головой, но даже не ощутила этого. И, конечно, уже не видела, как дверь автоматически закрылась, отрезая Риву от странного марева.
Очнулась девушка в больничной палате. Она лежала на удобной широкой кровати посреди возвышающихся шкафов аппаратуры. В горле торчали трубки, запечатывая рот. В голове была каша. Но ничего не болело.
Рива хотела сказать что-нибудь и не смогла. Она испуганно дернулась, трубки потянулись за ней.
— Госпожа Холланд, — рядом материализовался мужчина в белоснежном комбинезоне, — не пытайтесь ничего сказать. Вашему горлу необходим полный покой. Сейчас принесут планшет, и мы сможем пообщаться.
Рива согласно кивнула.
Через время к кровати подошли два медицинских андрода и мужчина в полицейской форме. Врач взял планшет у андроида и протянул Риве. Потом приподнял изголовье так, чтобы Рива полусидела.
— Госпожа Холланд, — полицейский включил диктофон на куртке. — Я задам Вам несколько вопросов, Вы постарайтесь вспомнить все, как можно подробнее.
И, дождавшись еще одного кивка девушки, начал спрашивать.
Рива написала о концерте, рассказала, как открыла дверь и увидела марево и лежащую на полу девушку. Рассказала о раздирающей боли в горле.
— Больше ничего не помню, — напечатала она и потом быстро добавила. — Нина жива?
Доктор ласково похлопал Риву по руке.
— Жива, но… — мужчина замялся, Рива обеспокоенно потянулась к планшету. Доктор вздохнул. — Ей предстоит операция по замене трахей и легких.
Рива округлила глаза и забарабанила по сенсорной клавиатуре.
«Что произошло? Это серьезно? С ней будет все в порядке?»
— Госпожа Холланд, — произнес полицейский, — в одном из букетов был сильнодействующий яд. Помните? Огромная ваза с голубыми орхидеями? — и дождавшись от Ривы неуверенного кивка, продолжил. — Название яда Вам ничего не скажет. На основе модифицированной фтористоводородной кислоты. Пары при вдыхании разъедают стенки горла, трахеи, бронхи, легкие. Если бы врачи успели спасти Вашу жизнь от кровоизлияния и отека, то Вас, как теперь Нину, ждало бы искусственные легкие и другие, подвергшиеся выжиганию органы. Для певицы это стало бы концом карьеры.