Голос
Шрифт:
Майер не смог убить свою сестру. А вот племянницу — легко. И к любовнику Феатисты Твинсу он не испытывал никаких чувств, поэтому и направил его аэромобиль в море. Феатиста сама виновата: она раскрыла ему семейную тайну. Арианну же заставил бросить жениха и принять его предложение. Любил он девушку или нет — неизвестно. Она была отличной партией и, самое главное, теперь он мог влиять на нее постоянно.
Майер был гениальным программистом даже тогда, в двадцать лет. Он дал сестре новое имя и фамилию, новый адрес для жизни. Внес изменения в паспорт, перепрограммировав поверхностные данные. Он был умным мальчиком и знал, что программировать сознание тоже нужно с умом. Человек привыкает к имени, поэтому изменения были минимальны. Вместо Феатисты — Феа, вместо Ганновер — Гайер. В той части галактики, куда он ее отправил, регистрировался высокий уровень преступности, часто пропадали корабли, вспыхивали революции и войны. Одурманенный мозг девушки пребывал бы в наркотическом опьянении еще долго, и Майер рассчитывал, что дикие народы отсталых планет доделают за него то, что он не смог. Ведь Феа была божественно красива, значит, не останется одна…
Роберт надолго замолчал, борясь с волнением. У Ривы не укладывались в голове жестокость и цинизм Майера. Вот так отправить одурманенную беспомощную девушку чёрт знает куда! И еще следить за ней, чтобы не вернулась… Ужас!
— А как он обнаружил меня? — поинтересовалась Рива. — И почему хотел избавиться?
— Майер просматривал все новости. Отслеживал вирусными программами все странные события, происходящие в самых дальних уголках галактики. Точнее, это делал не он, а десятки андроидов, которых он специально запрограммировал. Боялся, что рано или поздно Феа где-то появится. Так он и нашел неизвестную певицу, после выступления которой выздоровели дети в госпитале. Об этом происшествии написала местная газета, и Майер откопал статью. Он наблюдал за Ривой долгие годы. Если бы она осталась на Серебряном Дожде, думаю, он бы не стал беспокоиться. А так, Рива стала знаменитой и подбиралась все ближе к столице. Майер начал волноваться. Ты могла, сама не понимая того, случайно использовать Голос. Тобой бы заинтересовались и рано или поздно вышли бы на семью, узнали бы о нем, и вся его карьера, построенная на Голосе, пошла бы прахом.
— И что теперь? — сурово спросил Рей. — Что будет с Майером? Я это так просто не оставлю.
— Я пригрозил ему разоблачением, — Роберт вздохнул, — сказал, что завтра соберу пресс-конференцию и расскажу о семейной мутации и о том, как он поступил с сестрой. Если он не уйдет в отставку и не отдаст мне титул.
— И как он отреагировал? — фыркнул Рей.
— Сказал, что подумает.
Наемник скептически пожал плечами. Не верил он, что Майер просто так отдаст кресло Председателя и титул главы семьи. Зато сам Рей до сих пор поддерживал связь с генералом Карсоном, заместителем главы Комиссии, да и знакомые в полиции у него имелись… Завтра он начнет свое собственное расследование.
На транском в номер пришел запрос на вход в апартаменты. Ганновер удивленно пробормотал: «Я никого не жду», — но дал команду открыть дверь. В комнату вбежал охранник.
— Господин Ганновер, вы видели утренние новости? — взволнованно спросил он, во взгляде читалась откровенная паника.
— Нет, я отключил все свои навигаторы и устройства, нужно было поговорить в тишине.
— Включите срочно! По первому передают…
Роберт быстро раскрыл голографический экран браслета и спроецировал его на ближайшую стену. Полистал окна, нашел первый канал и активировал.
«…Как мы уже сообщали ранее, никаких посмертных записок действующий Председатель Совета Федераций не оставил. Арианна Ганновер отказалась давать комментарии. Последний раз живого Майера зафиксировали камеры слуги-андроида. Председатель приказал принести ему стакан виски и отослал его прочь. Утром андроид обнаружил в кресле мертвое тело. И сторонники Председателя, и его политические противники теряются в догадках, почему Майер Ганновер Эй, самый знаменитый за последние сто лет Председатель, покончил жизнь самоубийством…».
Комментатор еще что-то говорил, но Роберт уже машинально нажал на отмену. С его лица схлынули все краски, за секунду крепкий симпатичный мужчина превратился в глубокого старика. Он махнул рукой охраннику, тот сразу же вышел из номера, поднял глаза и обвел сидящую напротив пару больным взглядом.
— Это я виноват, — в голосе Ганновера отчетливо слышалось страдание. — Я заставил его сделать это.
— А убить Твинса, отослать Феатисту и устроить охоту на Риву тоже вы его заставили? — вспылил Рей. — За двенадцать лет его правления власть планет первого круга усилилась до максимума. На Омеге и других планетах проводят биологические эксперименты и исследования человеческой психики. Планеты третьего круга стали этаким третьим миром, бесправным, невежественным и нищим. На закрытой Еве-2 построено уже несколько подпольных автоматических заводов по производству военных андроидов. Как раз один из этих андроидов чуть не убил Риву. Его ставленники повсюду. Губернаторы, министры, наместники планет… И это только то, что я знаю.
— Я не понимаю, — вздохнул Роберт, — когда это произошло? Он был таким хорошим мальчиком в детстве…
— Может, не нужно было самоустраняться от его воспитания? — тихо предположила Рива. — Чаще вникать в его жизнь. Помогать, советовать, вместе принимать решения.
Роберт выглядел совершенно уничтоженным. Губы дрожали, глаза покраснели, глубокие горестные морщины исказили лицо до неузнаваемости. Рива не хотела добавлять ему своими словами еще больше страданий, но получилось наоборот.
— Я же не собирался делать этого, просто пригрозил… — бормотал он потерянно. — Если бы он сам ушел в отставку, я бы и не подумал рассказывать журналистам. Майер мог жить с семьей в поместье…
— Он был безумен, — один Рей оставался совершенно невозмутимым и высказал то, что втайне думали все. — Если бы он не покончил жизнь самоубийством, его бы арестовали, и он это знал. Я сам ему сказал, что пойду в полицию, как только выберусь из Дворца.
По лицу Роберта текли слезы. Рива сочувственно смотрела на горюющего старика и не знала, как помочь. Пододвинулась ближе, взяла его руку в свои ладони, крепко сжала, страдая вместе с ним. Она слишком хорошо знала, что такое терять близких людей, ее сердце переполняла грусть. Ганновер поднял глаза на внучку. Пристально, с какой-то болезненной тоской он вглядывался в девушку.
— Ты так похожа на Феатисту, — прошептал он через некоторое время, — такая же красавица. Расскажи мне о ней. Как она умерла?
— Я все расскажу, мистер Ганновер, — улыбнулась сквозь слезы девушка. — Потом. У нас еще будет много времени. А сейчас вам нужно отдохнуть.
— Нет, — кряхтя, Роберт встал, — сейчас для меня главное — проститься с сыном.
Вдруг комм-браслет Ривы замигал красным пульсирующим огоньком. Она с удивлением перевела взгляд на руку. Утром она включила свой коммутатор, но совершенно забыла о нем. Счетчик входящих показал двадцать три непринятых вызова от Ноа. Рива скривилась и нажала на прием.
— Ривальдина, — голос Дария неприятно удивил, его она не ожидала услышать, — куда вы пропали? До меня дошли слухи о неприятном происшествия вчера на балу в Президентском дворце.
Рива округлила глаза и перевела взгляд на Рея: откуда он узнал?
— Я жду вас на Земле в поместье семьи Холланд, срочно, — продолжал тем временем Дарий, — пропуск для вас заказан.
— Я не могу так быстро покинуть Гриз, — осмелилась она заговорить, — мне нужно разобраться с семейными проблемами…
— Мы разберемся с вашими проблемами сами, — быстро произнес непререкаемым тоном отец Ноа. — Вы принадлежите семье Холланд и нужны нам здесь, на Земле. Ноа ждет вас. Не заставляйте лететь за вами.