Голоса Памано
Шрифт:
– Кто такой Элиот? – спросил парень с тонкими усиками.
– Англичанин, который знает здешние места как свои пять пальцев; и, похоже, ему нравится играть с нами в эти игры. С нашей армией. – И с явной завистью: – Он очень ловкий и умелый.
Ориол вновь посмотрел на уложенных в ряд мертвых солдат и ощутил мертвую пустоту в душе. Сеньор Валенти Тарга, словно поучая их, добавил, что Элиот и Марко, конечно, очень ловкие ребята, но он-то знает, где у них слабые места. Если бы армия прислушалась ко мне…
Он положил значок с колокольчиком в карман, указал на мертвых солдат и сказал они еще узнают, почем фунт лиха. Пока это только цветочки…
Остальные молча переглянулись,
Тина рассеянной улыбкой поблагодарила Жоану за кофе. Потом посмотрела в окно. Хотя прошло совсем немного времени с тех пор, как ушли дети, на улице уже начинало темнеть. Встав на стул, Майте с помощью кнопок прикрепляла листы бумаги к огромной пробковой доске, которую они повесили в вестибюле, чтобы разместить там сведения о выставке и ее структуре. Тина наблюдала за ней, аккуратно дуя на кофе. Конечно, это могла быть Майте. Я даже почти уверена, что это она. Но что Жорди в ней нашел? Почему они начали встречаться?.. Возможно, потому, что она образованнее и успешнее меня. Да, Майте образованнее меня. Неужели его привлекло в ней именно это? К тому же она не толстеет, как я.
– Передай мне этот листок. Да, с фотографией.
Бедная Майте, подумала Тина, протягивая ей листок с фотографией. Но надо сосредоточиться на работе, потому что в противном случае они никогда не закончат, и Тина сказала думаю, один из разделов следовало бы посвятить Гражданской войне. Майте посмотрела на нее сверху вниз. Рикард Термес и Жоана, которые что-то вырезали из газет, прервали свою работу и тоже посмотрели на нее. Она осознала, что оказалась в центре всеобщего внимания, что ей совсем не нравилось.
– Но мы ничего не знаем о Гражданской войне, – осторожно произнес Рикард Термес.
– Ты представляешь себе, сколько это потребует дополнительной работы? – заявила Майте, она ведь такая предусмотрительная.
– Не уверен, что стоит за это браться, – заключил Рикард.
– Я сама всем займусь, не беспокойтесь. Судя по всему, движение маки в этих местах было очень активным как во время войны, так и позднее.
– Ну, если ты возьмешь все на себя… – И как бы в оправдание: – Просто, если все это еще затянется, моя жена подаст на развод.
Жоана, не говоря ни слова, прошла в канцелярию, в то время как остальные продолжали рассуждать о том, стоит ли делать специальный раздел, посвященный местным школам в период Гражданской войны; Рикард сказал насколько я понимаю, здесь во время войны все учебные заведения продолжали функционировать, поскольку особой заварушки тут не было, и Майте подтвердила это. В это время Жоана вернулась из канцелярии, держа в руках папку, набитую бумагами, которые выпирали со всех сторон. Она открыла ее. Там были старые экземпляры местного вестника. Жоана протянула Тине лежавший сверху номер.
– Посмотри, это имеет отношение к теме, – сказала она, указывая на статью под названием «Новый мученик за Бога и Отечество» и на плохо сохранившуюся фотографию, на которой две маленькие фигуры, облаченные в фалангистскую униформу, смотрели в объектив. Один из запечатленных на фото держал руку на плече другого, и оба, казалось, были вполне довольны жизнью. Тина не смогла определить, является ли одна из фигур Ориолом Фонтельесом, поскольку черт лиц было не разглядеть, а единственным доступным ей изображением Ориола был автопортрет, который он написал, глядя в зеркало школьного туалета.
Тина начала читать статью, одновременно прислушиваясь к беседе своих коллег; Майте спросила что, это такое, и Жоана ответила это статья об учителе из Торены. Рикард заметил а, это тот, который укокошил маки, я о нем слышал. Жоана сказала, обращаясь к Майте, говорят, он был одним из главных фашистов в округе и при этом школьным учителем, представляешь? Тогда Рикард нахмурил брови и заявил это заметно осложнит нам существование; если мы откроем еще один фронт, мы не успеем вовремя закончить подготовку к выставке, на что Майте успокаивающе ответила ладно-ладно, обсудим это позднее, нечего пугаться раньше времени. Тина между тем продолжала читать написанную высокопарным, витиеватым, официозным и вычурным слогом статью, согласно которой восемнадцатого октября тысяча девятьсот сорок четвертого года, в День святого евангелиста Луки, заведомо зная, что атака в такой день будет наиболее чувствительной, многочисленная и хорошо вооруженная банда маки напала на три деревни округа (Торену, Сорре и Алтрон) с намерением завладеть данной территорией и уже оттуда беспрепятственно нанести удары орудиями тяжелой артиллерии по долине Ногеры и столице провинции, отвлекая таким образом силы национальных войск и т. д. и т. п. Она по диагонали пробежала глазами несколько абзацев. Ага, вот здесь:…мужественные действия учителя из Торены Ориола Фонтельеса Грау, который один, вооруженный лишь пистолетом малого калибра, противостоял красному отребью, намеревавшемуся захватить церковь и совершить осквернение христианской святыни. Ориол Фонтельес, новоявленный христианский мученик, забаррикадировавшись в храме, на протяжении двух часов, даже оставшись без патронов, самоотверженно отражал атаки бандитов. По мере того как открываются новые обстоятельства, становится ясно, что, умирая, наш герой успел сообщить своему другу, алькальду Торены товарищу Валенти Тарге, который держал героя на руках, дабы тот мог спокойно отойти в мир иной, что до самого конца оказывал красным сопротивление, дабы дать регулярным силам возможность войти в Торену и не позволить бандитам занять привилегированную позицию. По его словам, он знал, что отдает свою жизнь, чтобы спасти жизни многих других, а посему перед смертью возрадовался своей участи. Так сей святой воитель, усердный педагог в самом расцвете жизни вручил свою душу Господину Воинства небесного и земного. Да упокоится в мире душа нашего героя-мученика, фалангиста Ориола Фонтельеса Грау (1915–1944). Ничего себе!
– Могу я это взять? – спросила Тина у Жоаны, имея в виду папку, набитую номерами местного вестника.
– По мне, так да… – Жоана взглянула на Майте, которая тоже не высказала никаких возражений.
– Просто… Не знаю… Меня интересует эта тема, возможно, мне это пригодится для книги, хотя, может быть, в конечном итоге я даже не упомяну об этих документах.
– Но что касается выставки, – вновь забеспокоился Рикард, – давайте обойдемся без войны, ладно? Потому что это очень все усложнит.
Все решили, что действительно тему войны можно без всяких проблем оставить в стороне.
Тина закрыла папку, щелкнув резинками, и подошла к Жоане; поблагодарила ее и добавила мне очень пригодится этот материал; Жоана посмотрела ей в глаза и спросила почему ты такая грустная, Тина. Тина застыла с открытым ртом и несколько секунд пребывала в замешательстве, не зная, как отреагировать на эти слова. Потом сглотнула слюну и сказала потому что… потому что Арнау решил стать монахом.