Головнин. Дважды плененный

БСЭ. М. , 1972 г. , т. 7

Головнин Василий Михайлович (8. 4. 1776— 29. 6. 1831) — русский мореплаватель, вице-адмирал, член-корреспондент Петербургской Академии наук (1818). Окончил Морской корпус (1792). В 1801-1805 гг. служил в английском флоте. По возвращении в Россию составил свод морских сигналов. Совершил 2 кругосветных плавания: в 1807-1809 гг. на шлюпе «Диана» и в 1817-1819 гг. на шлюпе «Камчатка». В 1811 г. провел точную опись и составил карту Курильских островов от пролива Надежды до восточного берега о.

Итуруп. Во время описи о. Кунашир был захвачен в плен японцами, описал свое пребывание в Японии и кругосветные плавания в книгах: «Записки флота капитана Головнина о приключениях его в плену у японцев в 1811, 1812, 1813 годах. С приобщением замечаний его о японском государстве и народе» (т. 1-3, 1816); «Путешествие… шлюпа „Диана“ из Кронштадта в Камчатку… в 1807-1809 гг. » (1819); «Путешествие вокруг света… , совершенное на военном шлюпе „Камчатка“ в 1817, 1818, 1819 годах» (т. 1-2, 1822). Сокращенное описание путешествий Головнина переиздано в его сочинениях (1949). В 1821 г. назначен помощником директора Морского корпуса, с 1823 г. — генерал-интендант флота. Будучи высокообразованным человеком, талантливым администратором, успешно руководил деятельностью кораблестроительного, комиссариатского и адмиралтейского департаментов (при Головнине было построено свыше 200 кораблей, в т. ч. первые пароходы). Воспитал целую плеяду мореплавателей, среди которых Ф. П. Литке, Ф. П. Врангель и др. Умер от холеры. Именем Головнина названы пролив между Курильскими островами, гора и мыс на Новой Земле и др.

Резкий порыв осеннего ветра хлестнул по туго подобранным парусам шлюпов, ошвартованных в Военной гавани Кронштадта. Сверкая свежевыкрашенными бортами, вытянулись они вдоль причала, отливая блеском надраенных медных букв — «Колмогоры», «Соловки», «Тарухтан», «Сокол», «Смелый». Около трапа «Колмогор» сгрудились командиры судов. Старший из них возрастом и по званию капитан 1 ранга Муловский еще раз окинул взглядом причальную стенку:

— Пожалуй, поставим точку, прошу ко мне, господа, отобедать…

Четыре капитан-лейтенанта, гуськом, вразвалку, двинулись вверх по трапу…

В конце прошлого года императрица подписала указ о подготовке первого кругосветного плавания: «По случаю покушения со стороны английских торговых промышленников на производство торгу и промыслов звериных на Восточном море, о сохранении права нашего на земли, российскими мореплавателями открытые, повелеваем, нашей Адмиралтейской коллегии отправить из Балтийского моря два судна, и две вооруженные же шлюбки морския или другия суда, по лучшему ея усмотрению, назнача им объехать мыс Доброй Надежды, а оттуда, продолжая путь через Сондской пролив и оставя Японию в левой стороне, итти на Камчатку».

Весной утвердила «Ея и. в.» [1] наставление из Адмиралтейской коллегии, г-ну флота капитану 1 ранга Григорью Муловскому, начальствующему над «ескадрою». Адмиралтейские мудрецы на многих листах изложили три десятка непременных к исполнению требований по части безопасности плавания, открытия новых земель, обхождения с местным населением, изучения его нравов, отыскивания в новых местах всего полезного для державы. Предписывалось исследование «простирающегося американского берега до открытой части российскими капитанами Чириковым и Берингом и оной берег до начального пункта открытия Чирикова взять во владение Российского государства». А на открытых землях с людьми вести себя пристойно: «Поелику таких людей без сомнения никто из европейцев не успел еще огорчить, и раздражить, то и должно быть первое старание ваше посеять в них хорошее понятие о россиянах».

Упоминалось

адмиралтейцами имя капитана Кука. «Паче всего наведаться вам должно о так нареченном капитаном Куком заливе Принца Вильгельма и другом, по нем самим прозванном Куковым, не заходят ли туда чужестранные корабли, не бывают ли там вытруски и не заводится ли какое-либо селение? И в таком случае, имея главнейшим предметом сохранение права на земли, российскими мореплавателями открытые, и недопущения иностранных к совместничеству и разделения торга с российскими поддаными пришельцев тех, покушающихся на таковые недозволенныя присвоения, силою данного вам полномочия принудить из сих, по праву первое учиненных открытий к Российской державе принадлежащих мест, наискорее удалиться и впредь ни о поселениях, ни о торгах, ниже о мореплаваниях не думать…»

Перечитывая Адмиралтейскую инструкцию, Григорий Муловский посмеивался про себя: «Благо при мне состоит и куков соплаватель на российской службе…»

Среди офицеров, расположившихся в каюте Муловского, выделялся поджарый, средних лет голубоглазый капитан-лейтенант Джемс Тревенен, спутник капитана Кука в третьем кругосветном плавании. Не так давно он поступил на русскую службу и непременно желал участвовать в предстоящей экспедиции. Джемса потянуло в Россию вслед за своим приятелем Джозефом Биллингсом, сослуживцем по вояжу с капитаном Куком.

Что влекло английских мореходов в Россию? Видимо, два обстоятельства. Натура русских людей, с которыми их не раз сводило провидение во время плавания в Великом океане, и заманчивость вояжей в неизведанные моря, омывающие Россию.

Тревенену повезло, что он начал службу у Муловского. Григорий Иванович за пятнадцать лет успел немало поплавать командиром фрегата в Средиземном море, поднимался в северные широты до Кильдина, ходил волонтером в Англии, владел французским, немецким, английским, итальянским.

Сейчас в компании своих подчиненных он то и дело переводил непонятные фразы Тревенену.

Остальные капитаны, добродушно посмеиваясь, переглядывались: «Ничего, пройдет полгодика, оботрется Яков Иванович», как окрестили русские моряки Тревенена.

Гревенсу и Сиверсу было понятно, что понадобится время, чтобы привыкнуть к незнакомому языку, вжиться в новую среду обитания…

Вообще все капитаны за предпоходные недели притерлись характерами, сдружились.

Выручали друг друга людьми во время авралов, добрым советом в сложных корабельных работах по подготовке судов к дальнему путешествию. Всех офицеров, как истинных мореходов, объединяла страсть к открытиям неизведанных земель, возможности проверить себя в длительной схватке со стихией, наконец, вероятность стать российским первооткрывателем, осилить путь Магеллана…

В часы передышек сходились не раз вечерами капитаны вместе, частенько со своим командиром…

Где, как не за обеденным столом, под звон стаканов с вином обсудить неотложные дела, найти общий язык с приятелями-капитанами, обрести взаимопонимание с подчиненными, с начальником.

Муловский не скрывал своего удовлетворения подобравшимся составом капитанов, понимавшим его с полуслова. В конце затянувшегося до полуночи застолья, перед тем как отпустить их на корабли, Григорий Муловский предупредил:

— Поутру начинайте готовить корабли к выходу. Завтра запрошу у капитана порта разрешения вытягиваться на Большой рейд и отправляться в путь. Через две-три недели Балтика заштормит надолго, вестовые ветра противные нам ни к чему, до Камчатки натерпимся…

… В эти осенние дни, а быть может, в те же самые часы на рейде далекой Камчатской гавани Святых апостолов Петра и Павла, в своей каюте, командир отряда кораблей Жан-Франсуа Лаперуз пишет два донесения. Одно — во Францию, своему начальнику, маркизу, маршалу Франции, морскому министру де Кастри, второе — послу Франции при русском дворе графу де Сегюру. Несколько недель назад его фрегаты «Буссоль» и «Астролябия» вошли в Авачинскую губу. Ровно два года минуло с тех пор, как фрегаты покинули Брест и отправились в кругосветное плавание во имя славы Франции. Его задача — проверить достоверность третьего путешествия Кука, побывать в неизведанных акваториях, прояснить научные сведения, добытые новые данные для коммерции.