Головнин. Дважды плененный
Шрифт:
На борту «Дианы» появился офицер, посланный Барти.
— Вице-адмирал Барти усматривает приготовления на вашем судне к уходу из бухты. Потому я объявляю вам официально указание адмирала получить от вас письменное обязательство впредь оставаться в заливе и не покидать бухту без его ведома, до получения повеления из Англии.
Слушая тираду англичанина, Головнин нахмурился. «Стало быть, упредил-таки меня Барти».
Офицер, не дождавшись ответа, продолжал:
— В случае вашего несогласия адмирал немедля пришлет на судно офицеров и солдат. Ваш экипаж подвергнется аресту, будет взят в плен и свезен на берег, а судно взято под караул.
«Дело принимает совсем скверный оборот, — размышлял Головнин, — конечно, из двух зол надобно выбирать меньшее, благоприятное для нас». Он жестом пригласил офицера в каюту.
Написав обязательство, Головнин сказал:
— Известите господина командующего, что провизия у меня на исходе, а денежных средств мне здесь по аккредитиву не выдают…
На следующий день на шлюпе появился тот же офицер с лоцманом и по-хозяйски проговорил командным тоном:
— Адмирал Барти, сэр, распорядился вашему судну немедленно отвязать все паруса, снять реи, спустить стеньги и перейти на другое место, в глубину бухты, стать на якорь подле флагмана…
Пришлось подчиниться, но довольствие команды все больше тревожило Головнина.
Рикорд на берегу познакомился с пленными французскими капитанами купеческих судов.
— Оным англичане выдают по двадцать талеров в месяц, а матросам ихним фунт мяса и полтора фунта хлеба на день. Ежели мы на положении пленных, надобно у Барти требовать содержания.
Такого же мнения придерживался и дружественно настроенный знакомый купец — англичанин Гом. Он тоже посоветовал Головнину:
— Адмирал Барти обязан вам давать пособие, поскольку правительство Англии не отвечает на ваше законное заявление.
Началась бумажная канитель. Головнин действовал оправданно, как-никак документ — вещественное доказательство. Но английский адмирал на запросы Головнина отмалчивался, отсылая его к местным ростовщикам. Улучив момент, когда Барти приехал в Симансштат, Головнин перехватил его на берегу, но тот явно уклонился от разговора и куда-то уехал. Возвратившись на шлюп, Головнин возмущенно сказал Рикорду:
— Все больше убеждаюсь, что Барти намерен нас измором взять. Денег-то у нас кот наплакал, кредиты выданы на Кантон.
Рикорд, видимо, тоже размышлял, как быть.
— Василий Михалыч, а что, если нам часть компанейского груза с выгодой продать береговым агентам?
— Я тоже об этом подумывал, пожалуй, так и сделаем, но все оформим по счетам, как положено.
В колонии быстро нашлись покупатели, об этом узнали англичане и наложили табу:
— Ваше судно мы считаем призовым, и весь товар на нем рано или поздно перейдет в нашу собственность.
— Вот так-то, Петр Иваныч, они уже шкуру неубитого медведя делят.
— Надобно нам, Василий Михалыч, пятки смазывать, пока не поздно.
— Давно об этом помышляю. Погоди, осенних ветров Дождемся да темной ночки.
Чашу терпения переполнило предложение Барти. Дело в том, что недавно в бухту пришла на ремонт эскадра, потрепанная штормами при блокаде французских берегов. Для починки кораблей не хватало плотников, кузнецов, конопатчиков.
В конце февраля на «Диане» появился посланец Барти, корабельный мастер.
— Нам известно, что у вас немало корабельных умельцев и туго с провизией, — с нагловатой улыбкой начал англичанин разговор с Головниным. — Адмирал Барти предлагает вам отрядить своих матросов в доки, ремонтировать наши корабли. За работу они будут получать свою порцию еды и плату.
Головнин переглянулся с сидевшим рядом Рикордом. Тот засопел, повертел головой, словно говоря: «Ну и ну, наглец».
Двух мнений у командира русского шлюпа быть не могло.
— Русские матросы не будут посланы к вам. Починка военных кораблей Англии, которые быть могут посланы и на Балтику против нашего отечества, для нас невозможна. Прошу о сем уведомить их превосходительство, — твердо отрезал Головнин.
Мастер, видимо, не ожидал такого ответа, удивленно выпучил глаза, поклонился и вышел.
— Ну, Петр Иваныч, считай дело решенное, пора нам отсюда выбираться. — Головнин высказал давно наболевшее. — Значит так. Первое, готовить паруса и такелаж неприметно. Каждую веревку и холстину прощупать, реи и стеньги привести в порядок. Другое, исподволь, понемногу наливать воду в бочки. Провизию закупать не станем. Денег в обрез, да и заметят нас.
— Коренья матросы на берегу щипать станут.
— Верно, — подхватил Головнин, — квартирмейстеры и унтеры пускай матросов на рыбалку спроворят, прямо со шлюпа. За каждую рыбину большую полпиастра. Солить станем в бочки. Альбатросов на уду пускай ловят, как-никак мясо.
— Сухарей у нас в обрез, Василий Михалыч.
— Просчитал, на три месяца хватит. На порцион уменьшим. Кают-компанию с завтра на один котел с матросами перевести. Так по справедливости.
— Долгов-то у нас на берегу немало.
— И то продумал. Оставим долговые расписки и векселя на лондонскую нашу контору, все по чину совершим до копейки. Один хронометр накажу продать после нашего ухода.
— Коим образом?
Головнин засмеялся. Некоторые капитаны английских кораблей успели подружиться с Головниным. Узнав, что хронометры «Дианы» проверяются в обсерватории, упросили его взять на проверку и их хронометры.
— Мои друзья капитаны, да и сам командор Роулей оставили в нашей обсерватории хронометры. Ежели мы все наши хронометры увезем, хозяин подметит сразу. А мы свой один, наихудший ему оставим, и туда я записку вложу, продать его с торгов и расплатиться по нашим долгам.
— Славно ты придумал, — похвалил начальника Рикорд, но спросил:
— Только как англичанам вернуть хронометры? Барти наверняка о нас все худое будет говорить.
— Вложу записку и запру, а ключ перед самым уходом оставлю. Кстати, — вспомнил Головнин, — мне капитаны за чаркой сами советовали отсюда выбраться, покуда есть возможность.