Головоломка
Шрифт:
Пурпурная струйка доползла до ног Илана, он попытался подняться, поскользнулся, рухнул навзничь и на коленях отодвинулся в другой угол.
Его руки и одежда пропитались кровью.
Сказала ли женщина правду? Неужели Илан сам придумал «тайну» карты и кинулся разгадывать ее, чтобы отгородиться от реальности? «Потому что игра – единственный способ убежать от ужасной правды…» – объяснила она. От какой ужасной правды? Почему его заперли в психушке?
Илан взглянул на рисунок. Да, манера и рука узнаваемы, но, возможно, ему передались способности отца? Он пытался и не мог вспомнить ни одного рисунка
Зрелище «улыбающегося» трупа с перерезанным от уха до уха горлом было совершенно невыносимым. Илан подвинул кровать, чтобы не видеть покойницу, и закрыл глаза, собираясь с мыслями. Как отличить реальность от вымысла? Как узнать, обманывает его собственный рассудок или нет?
Возможно, он действительно выдумал часть истории, не исключено, что память подсказала название «Hudson Reed», потому что Илан неосознанно сам окрестил так яхту, ведь он каждый день видел эти два слова в душевых клиники. Вдруг никто и впрямь не пытал его в кабинете дантиста? Собака на улице могла ему померещиться, а карта отца – нет, его собственная карта! – всегда лежала в кармане куртки, и он вытащил ее, когда в машине начался пожар.
Возможно, возможно… Но ведь след от иглы на руке был более чем реален. Как и убитые люди. К. Ж. Лоррен, Гадес и «Паранойя» не плод его фантазии.
Если его действительно держали в этой клинике, то когда выпустили?
Кто он такой на самом деле?
Разгадка близка. Нужно дождаться рассвета, и он узнает, сказала безумная правду или солгала.
Он машинально потер красные от засохшей крови ладони. Какие теплые у тебя руки… Последние слова К. Ж. Лоррен все еще звучали у него в ушах. Странная фраза… Илан вспомнил, что руки Хлоэ оставались холодными, даже когда они занимались любовью под горячим душем.
То же касалось Ябловски. И Моки. И всех остальных. Если верить К. Ж. Лоррен, они мертвы и как тени бродят по клинике в поисках покоя. На ум Илану все время приходило одно и то же слово: чистилище.
Его взгляд упал на черный крест, он содрогнулся, спрятал голову в коленях и замер.
Как только занялся день, Илан перешагнул через труп и, сторожась, вышел из комнаты, держа в одной руке дубинку, в другой – карту сокровищ. Нужно проверить, существует ли изображенный на ней пейзаж.
Он повернул голову в сторону душевых и увидел, что тело Ябловски исчезло, только на полу осталось несколько капель крови. Куда Шардон его уволок? Где он прячет трупы и что с ними делает?
Илан быстро добрался до центрального вестибюля. Впервые с момента приезда в клинику большой овальный витраж играл всеми красками, треугольники света скользили по кафельному полу, как маленькие хлопотливые феи. Лицо Христа излучало яркий свет.
Илан на секунду прикрыл глаза, купаясь в тепле солнечных лучей, потом решительным шагом направился к лестнице. Решетки остались открытыми, вокруг было тихо. Илан крепко сжимал в руке свое доморощенное оружие – он знал, что Филоза где-то рядом и может напасть в любой момент.
Он свернул в коридор четвертого этажа. Миновал решетки и пошел вперед, стараясь не смотреть на змеящиеся по потолку кабели.
Илан пытался открыть дверь каждой палаты, выходящей на зады здания, но у него ничего не получалось. Изолятор, где держали К. Ж. Лоррен, пустовал. Решетка в конце коридора оказалась запертой, так что в административную часть клиники он проникнуть
Он поставил стул под окно, залез на него, выглянул наружу и… не поверил своим глазам: внизу, за высокими стенами клиники, расстилался пейзаж с карты. Заснеженные горы имели ту же форму, склоны поросли лесом, над долиной вставало солнце, и из тени медленно возникала гладь озера. В ясном голубом небе не было ни облачка.
Рисунок и реальность совпадали во всех деталях – за исключением снега.
К. Ж. Лоррен сказала правду.
За долю секунды жизнь Илана разбилась вдребезги. Не было никаких секретных исследований, убийцы не охотились за его родителями, и погибли они не в море. Все эти воспоминания ему «вложили» в голову. Или его мозг сам их создал.
Все, что Илан считал правдой, было иллюзией, плодом воображения душевнобольного человека, теперь он это осознал.
Илан готов был разорвать рисунок, и тут его взгляд упал на фразу в верхней части листка: Здесь царит Хаос, но на вершине ты обретешь равновесие. Все ответы там. Равновесие… В голову пришла мысль о весах… Он достал из кармана карту Таро «Повешенный». Жердь – верх лестницы – седьмая ступенька. Илан начал загибать пальцы: Овен, Телец, Близнецы, Рак, Лев, Дева и… Весы.
Значит, на вершине он найдет Весы и обретет равновесие.
Илан посмотрел в окно. Его взгляд обратился на островок в форме весов – на рисунке он тоже был.
Ключ к карте сокровищ найден.
Возможно, за последней дверью нет ничего, кроме небытия, но это не важно. Илан решил узнать, какой будет развязка этой истории.
Он не случайно вернулся в заброшенную клинику.
Какой бы ни была правда, она ждет его на острове.
63
Лестница была всего на несколько сантиметров выше стены.
Илан осторожно вскарабкался по ступенькам, крепко цепляясь за стойки руками в перчатках, сел верхом на стену, подтянул лестницу к себе и перекинул ее на другую сторону. В последний раз взглянул на здание в форме летучей мыши с маленькими зарешеченными окнами. Он провел внутри четыре дня. Им манипулировали, его травили, как бешеного зверя. Сейчас, в свете поднимавшегося из-за гор солнца, вся эта история напоминала сценарий фильма ужасов. Илан не представлял, с чего начнет рассказ о своих мучениях, когда доберется до полицейских.
Он начал спускаться. Спрыгнул в доходивший до колена снег и двинулся к озеру. Чаша воды лежала во впадине на расстоянии четырех-пяти сотен метров от территории клиники.
Чтобы добраться до берега, Илану пришлось цепляться за деревья, он падал, проехал пару раз на заднице, но в конце концов достиг цели. Озеро было большое и широкое, прозрачная голубая вода сверкала под лучами солнца.
Остров в форме весов находился в левой части, далеко от берега. Он весь порос соснами, так что Илану не удалось ничего разглядеть. В длину территория была не больше шестидесяти метров. Правда ли, что первый директор клиники жил здесь, как утверждал Гадес? Не только жил, но и ставил опыты над пациентами, а они так кричали, что было слышно даже в клинике?