Голуби преисподней
Шрифт:
— Нет, нет! — содрогнувшись, возразил Грисвелл. — Я видел Джона на лестнице. Он был мертв. Ни один человек с такой раной не прожил бы и минуты!
— Я верю, — прошептал Баннер. — Но это — сумасшествие или дьявольская хитрость… Однако, какой идиот станет выдумывать и исполнять такой изощренный и совершенно безумный план, чтобы избежать наказания за преступление, когда простая ссылка на самозащиту была бы куда эффективнее? Ни один из судов не признает эту историю. Ну, давайте проследим вторые следы. Они ведут дальше в холл… черт, что это?!
Ледяная рука
— Батарея новая, — пробормотал Баннер, и впервые за все время Грисвелл уловил в его голосе нотки страха и неуверенности. — Давайте отсюда убираться, и побыстрее!
Свет превратился в слабое мерцание. Казалось, что тьма бросилась на них из углов комнаты. Шериф попятился назад, толкая перед собой спотыкающегося Грисвелла и сжимая в руке револьвер. В сгущающейся тьме Грисвелл услышал звук осторожно приоткрываемой двери. И тут же тьма вокруг них завибрировала, излучая опасность. Грисвелл знал, что шериф чувствует то же самое, потому что тело Баннера напряглось и вытянулось подобно телу крадущейся пантеры.
Но все же он без видимой паники двигался к лестнице. Следуя за ним, Грисвелл подавлял в себе страх, пытавшийся заставить его закричать и броситься в безумное бегство. Ужасная мысль пронеслась в его голове, и ледяной пот выступил на теле.
Что, если мертвый человек крадется во тьме им навстречу, вверх по лестнице, с окровавленным топором, уже занесенным для удара?!
Это предположение так ошеломило его, что он даже не почувствовал, как лестница кончилась и они оказались в нижнем холле. Фонарь светил здесь по-прежнему ярко, но когда шериф направил его луч вверх по лестнице, тот не смог пробиться сквозь тьму, которая точно липкий туман окутала верхний холл и верхние ступеньки.
— Проклятье, заколдована она, что ли, — пробормотал Баннер. — Что еще это может быть?!
— Посветите в комнату, — попросил Грисвелл. — Посмотрим, как там Джон… если Джон…
Он не мог вложить в слова свою дикую мысль, но шериф понял его.
Луч света метнулся по комнате, и…
Грисвелл никогда бы не подумал, что вид окровавленного трупа может принести такое облегчение.
— Он здесь, — проговорил Баннер. — Если он и ходил после того как был убит, то больше уж не вставал. Но эта штука…
Он снова направил луч фонаря вверх по лестнице и стал в нерешительности кусать губы.
Три раза он поднимал револьвер. Грисвелл читал его мысли. Шериф колебался — ему хотелось броситься вверх по лестнице, чтобы попытать счастья в борьбе с неведомым противником, но здравый смысл удерживал его на месте.
— Я не осмелюсь в темноте, — признался он наконец. — И у меня есть предчувствие, что фонарь опять погаснет.
Он повернулся и посмотрел в лицо Грисвеллу:
— Не стоит испытывать судьбу. В этом доме обитает нечто дьявольское, и, похоже, я знаю, что это такое. Я не верю, что вы убили Брэйнера. Его убийца сейчас находится там, наверху. Многое в вашей сказке звучит безумно, но нет сомнения, что фонарь там гаснет. Я не верю, что эта тварь наверху — человек. Я еще никогда и ничего не боялся в темноте, но сейчас не поднимусь туда до рассвета. Осталось не так много времени, и мы дождемся его снаружи!
Звезды уже бледнели, когда они вышли из дома. Шериф уселся на балюстраду лицом к двери, держа револьвер наготове. Грисвелл устроился около него, опершись спиной о колонну.
Он закрыл глаза, радуясь ветерку, который, казалось, остудил его пылающий мозг. Он испытывал смутное чувство нереальности. Эта чужая ему страна страна внезапно наполнила Грисвелла черным ужасом. Тень виселицы маячила перед ним: Джон Брэйнер лежал в этом ужасном темном доме с раскроенной головой. Словно остатки сна, эти факты крутились в его голове, пока не отступили перед серыми сумерками, и неожиданный сон не снизошел на его усталую душу.
Он проснулся при свете зари, ясно помня все ужасы ночи. Туман клубился у верхушек сосен и дымчатыми волнами стелился по старой дороге.
Баннер тряс его:
— Проснитесь! Уже рассвет!
Грисвелл встал, подрагивая от холода в онемевшем теле. Лицо его посерело и осунулось.
— Я готов. Идемте наверх…
— Я там уже был! — глаза шерифа горели в слабом свете зари. — Я не стал вас будить, когда пошел туда с первой зарей — и ничего не нашел.
— А следы голых ног?!
— Они исчезли.
— Исчезли?
— Да, да, исчезли. Пыль убрана по всему холлу, начиная с того места, где кончались следы Баннера, и заметена по углам. Сейчас там ничего нельзя разглядеть. Я не слышал ни звука. Я обошел весь дом, но ничего не увидел.
Грисвелл содрогнулся при мысли, что спал во дворе один, в то время как Баннер проводил свои исследования.
— Что же нам делать? — спросил он обеспокоенно. — Вместе со следами исчезла и моя единственная надежда на доказательство правдивости моих слов!
— Мы доставим тело Брэйнера в полицейский участок, — ответил шериф. — Я все возьму на себя. Если бы власти знали, как обстояло дело, они настояли бы на вашем аресте и вынесли бы приговор. Я не верю, что вы убили своего приятеля, но ни судья, ни адвокат, ни суд присяжных не поверит в вашу историю. Я все устрою по-своему. Не собираюсь вас арестовывать до тех пор, пока не докопаюсь до сути. Ничего не говорите о том, что здесь произошло. Я скажу следователю, что Джон Брэйнер убит бандой неизвестных, и я расследую это дело. Не хотите ли рискнуть вернуться со мной в дом и провести здесь ночь — в комнате, где вы и Брэйнер спали прошлой ночью?!
Грисвелл побледнел, но ответил стоически, так, как могли бы ответить его предки-пуритане:
— Я согласен.
— Тогда идемте. Помогите перенести тело в машину.
Грисвелл почувствовал странное отвращение при виде бескровного лица покойника в холодном утреннем свете и прикосновении к окоченевшей плоти. Серый туман опутывал своими клочковатыми щупальцами все вокруг, когда они несли свою ужасную ношу через лужайку к машине.
2. БРАТЕЦ БОЛЬШОГО ЗМЕЯ