Голуби в траве. Теплица. Смерть в Риме
Шрифт:
Юдеян брел, спотыкаясь, через площадь. При каждом шаге ему казалось, что он проваливается в бездонную пропасть, ускользает куда-то навеки, и он хватался за воздух, чтобы хоть за него удержаться. Он знает, что произошло. И он не знает. Он стрелял. Он сделал что мог, дело завершено, он завершил его. Он выполнил приказ фюрера. Это хорошо. А теперь пора спрятаться. Ведь окончательная победа еще не одержана. Надо снова прятаться, снова бежать в пустыню, вот только багровый туман мешает. В этом багровом тумане трудно найти место, где спрятаться. Правда, есть закоулки между старых стен, есть развалины. В Берлине
Дисциплину надо оберегать всеми средствами. Он еще поставит виселицы!
Юдеян вошел в комнату. Тут, видимо, находился командный пункт. Туман рассеялся. Повсюду поблескивали старинные зеркала, они казались ослепшими.
Он смотрел в слепые зеркала. Кто это? Он не узнал себя. Чье-то сине-багровое лицо. И опухшее. Оно напоминает лицо боксера, которого беспощадно измолотили. Синие очки он потерял. Ему они больше не нужны. Но вот перед ним ясное зеркало, теперь он узнает себя. Он стоял перед мозаичным изображением атлета, и это было его лицо, его шея, его плечи - весь Юдеян в его лучшие времена, - тот стоял посреди арены, он сражался коротким мечом, он многих тогда перебил. А вот и кот Бенито - это была мозаика: кошка с птичкой. Бенито тоже многих сожрал, в конце концов, жизнь вовсе не так уж плоха. Немало народу перебито, немало сожрано. Обижаться не на что. Юдеян, спотыкаясь, вышел в сад. В кустах прятались голые женщины, голые еврейки. Но это им не поможет. Юдеян умеет ликвидировать и сквозь кусты. Вот он сейчас продерется и… он рухнул наземь.
Адольф видел, как отец приближается, видел с отчаянием и ужасом; он увидел, как Юдеян вдруг рухнул наземь, рухнул словно подкошенный. Адольф бросился к нему, но грузное тело было уже недвижимо. Мертв? Лицо сине-багровое. Явился служитель музея, он подозвал второго, и они втроем отнесли Юдеяна в сарай, где реставраторы латали античные скульптуры; его положили на полу возле какого-то саркофага с рельефом. На рельефе была изображена торжественная процессия: надменные римляне ведут привязанных к коням, униженных германских воинов. Реставраторы в белых балахонах обступили Юдеяна. Один сказал:
– Он умер.
А другой сказал:
– Нет, он не умер. Мой тесть тоже умер не сразу.
Служитель ушел, чтобы позвонить на вокзал и вызвать оттуда санитарного врача. Отец еще был жив, и тут Адольф вдруг вспомнил о самом главном - ведь ад есть, есть, есть! Нельзя терять ни секунды - и он помчался через сад, промчался в ворота, он мчался к церкви Санта Мария дельи Ангели. Священник, говоривший по-немецки, еще не ушел. Он читал молитвенник. В исповедальнях никто не стоял на коленях. Адольф пробормотал, что отец умирает и нужно совершить над ним последнее таинство. Священник понял и заторопился. Он захватил с собой елей для соборования. Адольф сопровождал его в качестве диакона, и они поспешно, насколько позволяли приличия,
Контролеры пропустили их без билета, служители обнажили головы, и реставраторы почтительно отошли в сторонку. Юдеян лежал как труп, но он еще не умер. Пот и испражнения были предвестниками смерти. Его прослабило, он облегчился. Чистилище - это очищающий огонь. Дошел ли он уже до него?
Юдеян лежал в глубоком обмороке. Никто не знал, что в нем происходит: скачет ли он в Валгаллу, или черти его волокут в ад, или его душа ликует, ибо наконец спасение близко. Священник опустился на колени. Он приступил к соборованию и к полному отпущению грехов, предусмотренному для умирающих в бессознательном состоянии. Елеем, который был освящен епископом, священник коснулся глаз Юдеяна, его ушей, носа, губ и ладоней. При этом произносил слова молитвы: «Силой святого соборования и благостного милосердия божьего, да простит тебе господь все грехи, содеянные через зрение, слух, обоняние, вкус, осязание». Юдеян не шевельнулся. Разве его не затронули эти слова, произнесенные священником? Он лежал на земле и уже не шевелился, католический священник препоручал его милости божьей, а сын, облаченный в одежду католического диакона, молился за него. Это были два посланца его врага - католической церкви.
Пришли санитары, врач закрыл ему глаза. Санитары были в одежде защитного цвета, и казалось, они уносят Юдеяна с поля боя.
В тот же вечер газеты сообщили о его смерти; ввиду особых обстоятельств о ней узнал весь мир, но никто не был потрясен.
Кеппен В.
К35. Голуби в траве; Теплица; Смерть в Риме: Романы: Пер. с нем. / Авт. предисл. В. И. Стеженский.
– 3-е изд.
– М.: Прогресс, 1990.
– 512 с.
– (Полит. роман).
Тираж 300 000 экз. Цена 3 р. 40 к. ISBN 5-01-002097-1 Социально-критические романы Вольфганга Кеппена (р. 1906) хорошо известны советскому читателю.
В романе «Голуби в траве» описан один день большого западногерманского города в период начала так называемого «экономического чуда». Писатель показывает зыбкость и непрочность благополучия, создаваемого в атмосфере холодной войны.
Роман «Теплица» передает обстановку закулисной парламентской борьбы.
В романе «Смерть в Риме» талант писателя раскрывается с особой силой.
В. Кеппен пишет о зловещих симптомах неонацизма в ФРГ. Образ матерого эсэсовца Юдеяна - сатирическое обобщение, не имеющее себе равных в современной немецкой литературе.
ИБ № 17491.
Редактор И. Г. Бобковская, Л. Н. Григорьева. Художник В. И. Терещенко. Художественный редактор В. А. Пузанков. Технические редакторы Е. В. Величкина, Т. К. Купцова.
Текст подготовил Ершов В. Г. Дата последней редакции: 25.03.2005 О найденных опечатках сообщать в библиотеку: http://publ.lib.ru/