Голубое поместье
Шрифт:
— Рут, но это действительно произошло!
— Почему же вы не сообщили в полицию? — спросила она резким тоном.
— Тела не обнаружилось, — ответил он. — Наверное, я упал в обморок, но когда очнулся, их не было. Однако мой нож был испачкан кровью, трава тоже.
— Говорят, что они пользуются необычными таблетками, — с негодованием сказала Рут, наморщив нос. Она стянула садовые перчатки. — Некоторые люди возмущены их поведением. Они любят пугать. Но красть бумажники! Однако вам следует что-нибудь предпринять. В нашем благословенном материальном обществе кража собственности всегда считалась более серьезным преступлением, чем нанесенный чувствам урон, не так ли? — Она подмигнула ему, словно
Он извлек бумажник из заднего кармана джинсов и показал ей.
— Ах да, помню, вы говорили, что вам его подбросили. — Она нахмурилась.
Бирн кивнул.
— Пришел какой-то старик и принес бумажник. А эти две женщины, две артистки, на этот раз были с ним. Они выбрали себе нового компаньона. Вы не знаете, кто это мог быть?
— Все оказалось на месте? Ваши деньги? — Рут не обратила внимания на его слова.
— Да, их даже прибавилось. Но кто этот мужчина? Почему он слоняется с этими двумя ведьмами?
— Не знаю. — Она пожала плечами, всем своим видом показывая: не расспрашивайте меня больше, измените тему… я не хочу разговаривать об этом.
Положив руки на ее плечи, Бирн заставил Рут посмотреть на него.
— Рут, говорите же. Что еще за великий секрет? Почему он делает это?
— Не знаю! Почему вы считаете, что я обязана все знать? Ко мне эти особы не имеют никакого отношения. Быть может, вам лучше отыскать его и самому задать этот вопрос, раз уж вы не в состоянии оставить это дело в покое. — Отодвинувшись от него, Рут запустила руки в карманы, разыскивая платок. Она едва не плакала.
Он был потрясен.
— Рут, простите меня. Я не хотел расстраивать вас.
— Я не расстроена! Но вы получили назад свой бумажник, и я не знаю, о чем разговор! И не понимаю, почему вы все продолжаете его!
И Рут, едва ли не бегом, бросилась прочь, рассыпая по пути рассаду.
Том и Кейт стояли в библиотеке. Он держал папку с листами бумаги и карандашами 2В. Сказать было нечего: библиотека казалась ему раем.
Все помещение было уставлено книгами — как и все прочие комнаты поместья. Но здесь полки и пол были сделаны из бледного чистого дерева, производя при этом эффект, противоположный тьме и мраку. Там и сям пол закрывали линялые персидские ковры голубых и зеленых оттенков. У двери стояло большое фортепьяно, крышка его была поднята. Рядом на табурете балансировали папки с нотами.
Комната была встроена в фонарь: французские окна и двери [15] выходили на луг, прежде бывший лужайкой. Обжигающие лучи утреннего солнца втекали через пыльные окна.
Кейт подошла к окнам и открыла их. Свежий, но не слишком прохладный воздух хлынул в комнату.
— Вот, — сказала она, искрясь. — Что может быть лучше?
— Гм! — Он взял с полки книгу, посвященную истории Эппингского леса.
— Английская история вон там, литература и критика здесь, поэзия и драма… — Она показывала ему различные разделы, но Том слушал вполуха. Он смотрел на стол, стоявший в фонаре, широкий, элегантный, с двумя рядами ящиков на обеих тумбах и подставкой для чернил. Красное дерево, подумал Том. Возле стола находилось кресло, за которое он бы продал свою душу, легкое, изящное и прямое.
15
Французское окно — двустворчатое окно, доходящее до пола; французская дверь — застекленная створчатая дверь.
— Ренни Макинтош? [16] —
Кейт кивнула.
— Их четыре, и теперь они обветшали. Остальные не сохранились.
— Я буду осторожен, не беспокойся. — Он вновь оглядел полки. — О Боже, и кто же сумел привести все это в порядок?
— По-моему, собирать книги начала сама Розамунда. Но в порядок все приводил Джон Дауни, ее зять, который в основном и пользовался ими. Он был фанатиком чтения. Дауни отравили газом в первую мировую войну, он был прикован к каталке. Вот почему в зале есть лифт и внутри дома нет ступенек, а только рампы.
16
Чарлз Ренни Макинтош (1868—1928) — шотландский архитектор и дизайнер.
Том открыл свою папку и начал выкладывать бумагу и карандаши по прямым линиям, которые всегда находил столь гармоничными.
Он услышал, как Кейт негромко сказала: «Я приду за тобой, когда ленч будет готов…» и закрыла дверь.
Том остался один в библиотеке. Какое-то время он бродил по библиотеке, проверяя, не оказалась ли где-нибудь поблизости Лягушка-брехушка, и рассматривая отделы, а потом сел на макинтошево кресло и взглянул из окна на луг, местами затененный окружающими деревьями.
Небо оставалось безоблачным и чистым. Где-то вдалеке жаворонок выводил головокружительно сложные трели. Дом окружил его тишиной. Все остальные, казалось, вышли.
Вот оно. То, о чем он и мечтал: время, место и возможность написать книгу. Его шанс определить, понять, наделен ли он писательским даром.
Дом ожидал, его пустые просторные комнаты ждали вторжения его фантазии. Том вспомнил слова Алисии. Она сказала ему, что он найдет здесь роман между кирпичами и раствором стен. «Дом полон историй. И не только книжных. Каждый, кто гостит там, находит свое. Дом как будто порождает истории. Сплетни, слухи, рассказы… там их целый Вавилон. Если ты хочешь писать, твоя повесть найдет воплощение в Голубом поместье».
Но теперь Том уже знал что-то. Центром повествования будет сам дом. И с первым приливом волнения он позволил своему уму обдумать идею.
Существование дома охватило целое столетие, его обитатели пережили все далекие события века. Он представил себе прикованного к каталке Джона Дауни, искалеченного жестокой в своей расточительности войной, распоряжающегося в комнате, в которой он теперь сидел. А потом — Розамунда, певица, повесившая эти странные стихи над входной дверью и отвергавшая мужчин, в том числе и собственного мужа.
Это стихотворение. Под ним не было имени автора, и Том не знал его. Встав, Том подошел к полкам и отыскал раздел поэзии.
Томик Бодлера, томик Верлена. Но кроме них ничего, нет даже антологии. Это же песня, вспомнил он и направился к пианино. В стопке на табурете были собраны Шуман, Шуберт, Вольф [17] , Форе [18] . Он остановился там и принялся просматривать три книги с мелодиями Форе. Очаровательные, роскошные, однако нужного заголовка он не нашел.
17
Хуго Вольф (1860—1903) — австрийский композитор и музыкальный критик.
18
Габриель Форе (1845—1924) — французский композитор.