Голубое шампанское
Шрифт:
Но прозвище все же раздражало. Да, он действительно не показывал достойное время, просто наматывая круги в бассейне, и редко выигрывал состязание, опережая противников более чем на метр. Из-за этого спортивная пресса никогда не относилась к нему тепло, даже до того, когда он не смог выиграть золото. По какой-то причине они считали его ленивым, а большинство людей полагало, что смысл его прозвища в том, что он предпочитает участвовать в соревнованиях по плаванию на дистанциях не более четверти метра.
– Нет, не глупо, – коротко ответила она и закрыла эту тему.
Молчание дало ему время
– Похоже, ваше прозвище вам не по душе, – сказала она, помолчав. – Тогда как мне вас называть? Каково ваше настоящее имя?
– Мне оно тоже не нравится. Называйте меня Кью-Эм [3] .
– Это обязательно? – вздохнула она.
– Так меня все называют.
Он отвел ее в комнату Элиота, потому что Элиот был в медотсеке и потому что Монтгомери и компания не станут искать их здесь. Они выпили немного вина Элиота, поболтали и занялись сексом.
3
Q. M. – это аббревиатура «quarter meter», то есть «четверть метра».
Секс оказался приятным, но без восторга. Его удивило, как мало ощущался ее протез. Хотя он покрывал все ее тело, он был теплым и почти полностью гибким, и вскоре Купер про него забыл.
Потом она поцеловала его и оделась. Пообещала вскоре увидеться с ним. Ему показалось, что она произнесла что-то о любви. Каким бы нелепым это все ни казалось, но к тому времени он уже не очень-то прислушивался к ее словам. Между ними появилась невидимая стена, и большая ее часть была выстроена ею. Он пытался проникнуть сквозь эту стену – не очень упорно, признал он, – но добрых девяносто девять процентов ее личности находились в яростно охраняемом месте, которое, в чем он не сомневался, он никогда не увидит. Купер мысленно пожал плечами. Конечно, это ее право.
После секса на него навалилась депрессия. Это оказался явно не один из радужных моментов его жизни. Лучшее, что с этим можно было сделать, – оставить в прошлом и не пытаться повторить. Он довольно быстро осознал, что у него это уже получается удивительно хорошо. Лежа голым в постели и глядя в потолок, он не мог припомнить ни единого ее слова.
По разным причинам он вернулся в свою комнату поздно. Свет он не включил, потому что не хотел разбудить Анну-Луизу. И шагал с особой осторожностью, потому что из-за пары пропущенных стаканчиков у него возникли легкие проблемы с равновесием.
Но все же она, как и всегда, проснулась. И прижалась к нему под одеялом – теплая, влажная, пахнущая мускусом, дыхание чуть кисловатое, когда она поцеловала его. Он был наполовину пьян, а она наполовину проснувшаяся, но когда ее руки прошлись по его телу, а бедра стали настойчиво подталкивать сзади, Купер, к своему удивлению, обнаружил, что готов и она тоже. Она направляла его, потом повернулась на бок и дала ему пристроиться сзади. Затем подтянула колени и обняла их. Голову она пристроила на его руке. Купер поцеловал ее гладкий затылок и куснул за ухо, потом опустил голову на подушку и медленно двигался несколько спокойных минут. Наконец она выпрямилась, стискивая его, и сжала кулаки, вонзив большие пальцы в его бедра.
– Как она тебе понравилась? – пробормотала она.
– Кто?
– Сам знаешь.
Он был совершенно уверен, что сумеет что-нибудь наврать, потому что Анна-Луиза не могла быть настолько уверена, но нахмурился, потому что прежде у него никогда не возникало желания ей солгать.
И поэтому он спросил:
– Ты настолько хорошо меня знаешь?
Она опять потянулась, на этот раз более чувственно и более намеренно, чем просто избавляясь от сонливости.
– Да откуда? Нос не дал мне шанса узнать. Когда ты пришел, я по дыханию поняла, что ты выпил, но почувствовала ее запах на своих пальцах, когда коснулась тебя.
– Да брось…
– Не сердись. – Она протянула руку назад и похлопала его по ягодицам, одновременно прижимаясь к нему спиной. – Ладно, я угадала, кто она. Особой интуиции для этого не потребовалось.
– Это было паршиво, – признал он.
– Очень жаль.
Он знал, что ей действительно жаль, но не понял, радоваться ли ему, или печалиться. Тупость какая-то – не знать таких простейших вещей, как это.
– Это чертовски стыдно, – продолжила она. – Секс никогда не должен быть паршивым.
– Согласен.
– Если не получаешь от него удовольствия, то незачем этим заниматься.
– Ты права на сто процентов.
Купер смог разглядеть в темноте лишь ее зубы, и ему пришлось вообразить ее улыбку, но это удалось ему без труда.
– У тебя что-нибудь осталось для меня?
– Очень может быть.
– Тогда что скажешь, если мы пропустим следующую часть и проснемся?
Она переключилась настолько быстро, что поначалу он с трудом за ней поспевал. Она улеглась на него сверху, а она была одной из самых сильных женщин, каких он знал. Ей нравилось бороться. К счастью, в этих схватках не было проигравших. В них было все, чего не имелось в его опыте с Гэллоуэй. И не удивительно – так было всегда. Секс с Анной-Луизой действительно был очень хорош. Если на то пошло, то и все остальное тоже.
Он лежал в темноте еще долго после того, как она заснула. Тела их прижимались друг к другу, как и вначале, и он размышлял долго, напряженно и со всей возможной ясностью. Почему бы и нет? Почему бы не Анна-Луиза? Она может любить, если он даст ей шанс. А возможно, сможет и он.
Он вздохнул и крепче обнял ее. Она что-то промурлыкала, как большая и довольная кошка, и захрапела.
Он поговорит с ней утром, скажет, о чем думал. И они начнут неуверенный процесс узнавания друг друга.