Голубой адепт
Шрифт:
Если она и уловила скрытый смысл его слов, то не подала виду.
— Достойный — это еще не выход из положения. Но… насчет Халка у меня роковое предчувствие.
— Признаюсь, решение досталось нелегко. Я испытываю чувство вины… Может быть, причина в ревности.
— Да, это так, — согласилась она. Теперь он убедился, что она разгадала причину отъезда Халка.
Стайл переменил тему разговора.
— Мне страшно оставлять тебя одну без присмотра Халка, и все же мне нужна Платиновая Флейта. Нейса отправится со мной, на меня может напасть Недруг.
— Ты безопасности ищешь или мести?
По лицу Стайла пробежала
— Откуда ты так хорошо меня знаешь?
— Ты очень похож на моего покойного мужа.
— Он никогда не помышлял о мести?
— За себя самого — нет. Только за тех, кем дорожил… — Она сделала паузу, и он заподозрил, что сейчас перед ее мысленным взором предстала кровавая картина битвы с троллями, которые погубили родную деревню ее бывшего мужа. — Без Халка и Нейсы оставаться в Замке опасно, я должна идти с тобой в Пурпурные Горы.
— Но это не менее опасно, Леди!
— С тобой и твоей магией я в меньшей безопасности, чем без тебя? — язвительно спросила Леди. — Что ж, получается, я ошиблась в тебе?
Стайл растерянно глядел на нее.
— Но до этих твоих слов я был уверен, что ты не очень-то охотно переносишь мое присутствие. Ради памяти своего мужа ты называешь меня, как и его, господином, но и только. Мы-то с тобой знаем, что наши отношения не повторяют тех, ваших, прежних. Я не хотел навязывать тебе мое общество дольше, чем того требовала необходимость.
— Но с учетом всего этого может ли Леди сопровождать своего господина?
Стайл пристально вглядывался в нее. Внутренне он протестовал против ее плана, который действительно не нравился ему. Испытывая нервозность и вину перед нею, он сказал:
— Конечно, может.
Леди ехала на светло-голубой кобылке, Хинблу, родившейся той далекой весной от Хинни и Голубого Жеребца. Собственно, масть кобылки — всего лишь отблеск голубой упряжи, но эффект поразительный. Хинни уже давно не было в живых, состарившийся Жеребец доживает отпущенный ему срок.
Стайл сидел верхом на Нейсе. Он не признавал других животных для езды с тех пор, как приручил единорога. Даже самая резвая и умная лошадь не смогла бы так верно служить ему, как Нейса. И дело было не только в послушании животного хозяину, а в большем.
Они пересекли южную границу Голубых Владений и углубились в лес, смыкавшийся с Грядой Пурпурных Гор. Подножья достигли быстро. Согласно выпискам Стайла из географических манускриптов, которые составил при жизни его двойник-предшественник. Темные эльфы, работавшие с платиной, жили в Пурпурных Горах в пятидесяти милях на восток от Занавеса — двери в Протон. Эльфы знали про эту дверь. Нейса же, что бороздила эти земли годы и годы, знала тайное место лишь понаслышке. С поселениями эльфов она тоже была плохо знакома.
Здесь, у подножья Пурпурных Гор, земля была мягкой, а воздух — ароматным, облака на небе ребристые, как бы испещренные тропинками, что делает утреннюю зарю полосатой, прерывистой.
Несмотря на приятный пейзаж, поездка вдруг стала скучной и утомительной. Будь Стайл один — он поспал бы на спине Нейсы, попросив ее не трясти при беге, или поиграл бы на гармонике, наконец просто поболтал бы с рогатой кобылицей, но присутствие Леди подавляло его свойственными ей величием и великолепием.
— Вот по этим местам я и ехала на Хинни, — заметила Леди, — кажется,
Стайл не нашелся, что ответить. Он ехал молча, от всей души желая, чтобы трагедия его двойника не лежала между ними хотя бы в пути.
— Хинни… — задумчиво продолжала Леди. — Как я скучаю по этому благородному животному!
Эта тема была безопаснее, и Стайл откликнулся:
— Кстати, а где она теперь? Десять лет — немалый срок для лошади, все равно что тридцать для человека. Что было потом?
— А, ты ведь не знаешь — сказала Леди мрачно. — Что потом было. Было вот что… Хинни, ожидая детеныша, вернулась в пустынные дикие места, а Юноша занялся своими делами, о которых мы его не расспрашивали, но, думаю, в ту пору он занимался конструированием и строительством Голубого Замка. Я жила с родителями. Белянка, которую мы спасли, была возле меня неотлучно. Иногда забравшись далеко-далеко в степь, мы вспоминали Хинни и странного мальчика.
Когда я узнала, кто он, мне стало стыдно, что с Адептом я обращалась как с ребенком, и все же я была заинтригована и польщена его сватовством. Чаще всего мне вспоминалось видение, которое предстало передо мной, когда он играл на гармонике. Лицо Леди в лучах голубой луны тревожило меня, и слабый зов этого воспоминания рос и креп.
Позже я узнала, что он ходил к Оракулу узнать, кто будет его женой, и мудрец назвал мое имя. Наверное, в первый и единственный раз Оракул не стал затемнять смысла своих слов, не ограничился туманными намеками, а выразился так, чтобы по-другому нельзя было интерпретировать его слова. Юноша в голубой одежде ясно знал, где и когда можно найти меня, его будущую жену. И он пришел очень вовремя. В решающий для меня момент, когда я была почти в пасти чудовищного тролля. Он спас мне жизнь, без него я бы нашла свой страшный конец в дремучем лесу. Затем Адепт сделал все, чтобы завоевать мою благосклонность, хотя я по праву принадлежала ему уже с того момента, как он спас меня. А я ведь тогда была всего лишь невежественной крестьянской девочкой.
— Оракулу виднее, — пробормотал Стайл, — наследие твоего господина все еще живет в тебе, и когда оно испарится, бог весть.
Она продолжила так, будто не слышала его слов:
— Эх, ну и глупой же девчонкой я была в то время! Сколько дней прошло, прежде чем я сказала ему в третий раз «ты»!
— Прошу прощения, Леди, я не понял…
Она сделала небрежный жест рукой.
— Ну конечно, ты же прибыл из другой цивилизации! Мне необходимо сделать пояснение. На Фазе, если один человек полюбил другого и хочет дать ему знать об этом, не взяв на себя никаких обязательств, то пропускает само объяснение в любви, а ограничивается трехкратным повторением местоимения «ты», и тот, к кому это местоимение обращено, может поступать, как захочет, не опасаясь в дальнейшем упреков.
— Не понимаю, — сказал Стайл, — всего лишь сказать три раза — ты, ты…
Нейса, поднявшись на дыбы, чуть не стряхнула его с себя, при этом волнистый рог ее сердито затрубил.
— Никогда не употребляй этих слов небрежно или в шутку! — сказала Леди. — В них заключена магическая сила клятвы.
Смутившись, Стайл извинился:
— Мне предстоит еще долго изучать цивилизацию Фазы. Благодарю тебя, Леди, и тебя, Нейса, что вы преподнесли мне урок и помешали из-за моего Невежества скомпрометировать себя.