Голубой адепт
Шрифт:
Жеребец, сбросив человечье обличье, снова принял свой естественный вид. Его рог испустил чистый трубный звук, и живое кольцо разомкнулось. Стайл покинул кольцо и тут же ощутил легкость в теле. Временно приглушенные магические заклинания обрели прежнюю силу, ибо нейтрализующее влияние единорогов перестало действовать. Адепт снова был невесом и невидим.
Кобылица нерешительно подошла к Стайлу. Тот, садясь на нее, сообщил:
— Жеребец приглашает тебя принять участие в Унолимпике. Состязание состоится через две недели.
От удивления
— Я тоже буду участвовать в Унолимпике. С твоим хозяином померяемся силой, — сказал небрежно Стайл, словно предстоящий поединок был обычным повседневным делом. Вот тут-то от изумления Нейса обернулась девушкой, а Адепт обнаружил себя сидящим за ее спиной с обвитыми вокруг тонкой талии ногами.
Сконфузившись, он спрыгнул на землю.
— Что-о? — протянула Нейса.
— То, что слышала! — Стайл чуть не расхохотался. — Хорошо, что я невидим и невесом. Могу себе представить, в какой комичной позе я предстал бы сейчас перед табуном, да и мой вес свалил бы тебя. А все твои шуточки, Нейса! Возвращайся-ка, любезная, поскорее в свой натуральный облик.
Она поспешно повиновалась. Стайл сел верхом, и кобылица галопом понеслась прочь. Казалось, никто из единорогов не заметил их отбытия, и только рог-саксофон Клипа радостно затрубил, празднуя частичную, но все же победу друга.
Нейса повернула голову в сторону табуна, издала сердитую гамму звуков и помчалась еще быстрее. Брат и сестра-единороги просто стелились в беге и очень скоро были уже на приличном расстоянии от покинутого пастбища.
— Славный бег! — сказал восхищенно Стайл. — Теперь я понимаю, почему он позволил тебе, Нейса, участвовать в Унолимпике.
Кобылица, польщенная, довольно всхрапнула.
Да, она была довольна, но собственная проблема Стайла не продвинулась ни на йоту. «Может, спросить совета у Оракула? Пусть скажет, как повлиять на Жеребца», — раздумывал Стайл. И тут же пришел к выводу: нет, ничего не выйдет. Он уже однажды обращался к Оракулу за советом, а тот отвечает всего лишь на один вопрос.
— Меня вот что настораживает, — рассуждал вслух Стайл, когда они скакали по живописной долине. — Отчего Жеребец был так преувеличенно вежлив и церемонен? Ведь он мог принять мой вызов состязаться немедленно и, без сомнения, победил бы. Но он дал мне фору… Чем продиктовано такое благородство?
Нейса, завидев в молодой рощице островок зеленого овса, свернула с дороги. Войдя в высокие заросли, повела головой, дав понять наезднику, чтобы сошел на землю. Стайл спрыгнул, и она стала девушкой.
— Такое благородство объясняется твоим заклинанием, — пояснила Нейса, обретя дар человеческой речи. — Табун дал мне Клятву Верности по твоей, Адепт, воле. Жеребец вовсе этого не хотел. Табун отвернется от
Стайл хлопнул себя по невидимому лбу невидимой ладонью.
— Ну конечно же! Даже король должен предвидеть последствия своих королевских указов!
Итак, его могущество, могущество Адепта, значило для жеребца меньше, чем мнение табуна. И если бы он не руководствовался этим, еще неизвестно, как бы сегодня обернулось дело.
Нейса стояла прямо перед ним и смотрела с затаенной надеждой, пытаясь поймать взгляд его невидимых глаз.
Стайл обнял ее.
— Я думаю, у тебя есть что мне сказать в такой момент. Чуть раньше ты говорил мне много слов.
Он поцеловал ее и выпустил из объятий, но она все еще ждала. Он знал, а она не знала, что между ними больше не будет близости.
Никогда.
Да, еще недавно они были возлюбленными, и Нейса в девичьем обличье была самым прелестным существом, какое он когда-либо встречал. И ему не претило, что на самом деле она была оборотнем.
Его отношение к девушке-единорогу изменилось с тех пор, как он встретил Леди. Он знал, что в этом мире он не сможет раздваиваться в чувствах, делить их между двумя любовницами. Но в том-то и дело, что Леди не была любовницей ни его, ни кого-либо другого. Она вообще никем не была для него, хотя он страстно желал, чтобы она стала для него всем. Если бы он искал в отношениях с женщиной только секса, терпимости и верности, то Нейса вполне подошла бы. Но возникшая страсть к Голубой Леди полностью поглотила его, она была безмерной и требовала утоления. Он не был уверен, что эта всепоглощающая страсть найдет ответ. Ему предстояло все объяснить Нейсе, не причинив боли, не оскорбив чувств женщины-единорога.
— То, что было между нами, было прекрасно, — осторожно начал он, — но сейчас я хочу найти самку из себе подобных, так же, как ты должна найти себе самца-единорога, который подарит тебе маленького жеребенка. Мы не расстанемся. Просто наши отношения изменят свою природу и перерастут в дружбу, более крепкую, чем была. Если мы будем продолжать предъявлять друг другу сексуальные требования, это осложнит мою дружбу с твоим будущим малышом, а твою дружбу — с моим ребенком, если он, разумеется, родится.
Нейса выглядела удивленной и испуганной. Ее глаза почти по-человечески округлились. Она никогда не задумывалась над их отношениями, для нее было простым и привычным право отдавать и получать, не осложненное никакими другими соображениями.
Говоря с нею, Стайл надеялся, что Нейса будет способна понять и принять новую реальность.
Она наклонилась, чтобы поцеловать его, с жуткой сверхъестественной точностью определив местонахождение невидимки. Неужто ослабло ее заклинание? И когда их губы соприкоснулись, она обернулась единорогом. Стайл ткнулся в теплую морду животного. Рассмеявшись, он обвил руками блестящую гриву и ласково потрепал, потом вскочил на спину единорога, припал к шее, и они поскакали.