Голы и босы
Шрифт:
— Всё в порядке, — заверила его миссис Рэнсом. — Я держу ее здесь, — она открыла шкафчик рядом с раковиной и отправила туда форму.
— Я так и думал, но не хотелось рисковать. — Мартин засмеялся, и миссис Рэнсом засмеялась в ответ.
Мистер Рэнсом нахмурился. Молодой человек держался довольно вежливо, хотя и не без фамильярности, однако все это веселье начинало отдавать бесстыдством. В конце концов, речь шла о преступлении, и отнюдь не мелком; здесь находилась похищенная собственность — как она тут оказалась?
— Чаю? — спросил Мартин.
— Спасибо, нет, — ответил
— С удовольствием, — ответила его жена.
— Нам нужно поговорить, — произнес Мартин.
Миссис Рэнсом никогда не доводилось слышать эту фразу в реальной жизни, этот молодой человек предстал перед ней в новом свете: она догадывалась, что у него на уме. Догадывался и мистер Рэнсом.
— Давайте, — сказал мистер Рэнсом решительно, усаживаясь за кухонный стол и намереваясь сделать первый ход: бросить в лицо этому безмерно самоуверенному молодому человеку вопрос, что все это значит.
— Возможно, — сказал Мартин, ставя перед миссис Рэнсом чашку чаю, — вы сами захотите мне сказать, что все это значит. При всем уважении, как говорится.
«Это уж слишком», — подумал мистер Рэнсом.
— Возможно, — взорвался он, — при всем уважении, это вы мне скажете, с какой стати вы надели мой вязаный жакет.
— Ты его почти не носил, — сказала миссис Рэнсом. — Чудесный чай.
— Не в этом дело, Розмари. (Мистер Рэнсом очень редко называл ее по имени — только когда хотел, так сказать, зарезать без ножа.) А также мой шелковый шарф.
— Ты его вообще не надевал. Говорил, что у тебя в нем простецкий вид.
— А мне он потому и нравится, — подхватил Мартин радостно. — Пошловат. Однако все хорошее когда-нибудь кончается, как известно. — И он неторопливо (и без тени раскаяния, как отметил про себя мистер Рэнсом) снял с себя кардиган, развязал шарф и положил то и другое на стол.
Надпись на футболке Мартина, которая раньше лишь мелькала сквозь прикрывавшую ее одежду, теперь, освободившись от камуфляжа, бесстрашно предстала во всей своей красе: «Приспичило? Надевай ‘Джиффи’ [17] !» А в скобках: «иллюстрация сзади». Мистер Рэнсом тотчас передвинулся на край стула, чтобы загородить от жены оскорбляющее взор зрелище, миссис же Рэнсом немного откинулась на своем стуле назад.
17
Фирма по производству латексных изделий.
— На самом деле, — сказал Мартин, — мы воспользовались лишь одной-двумя вещами. Началось с вашего коричневого пальто, которое сначала я примерил просто смеха ради.
— Смеха ради? — переспросил мистер Рэнсом: комическая сторона этого предмета его гардероба до сих пор была ему неведома.
— Да. Но теперь я полюбил его. Оно потрясающее.
— Оно вам велико, — пробурчал мистер Рэнсом.
— Знаю. Потому и потрясающее. Клио считает, что у вас по-настоящему хороший вкус.
— Клио? — спросила миссис Рэнсом.
— Моя подруга.
Но, заметив, что у мистера Рэнсома от злости глаза лезут на лоб, Мартин пожал плечами:
— В
Он отправился в гостиную, вернулся с папкой и положил ее на кухонный стол.
— Может, вы объясните мне, — сказал мистер Рэнсом с пугающим спокойствием, — по какой причине наши вещи находятся здесь?
И Мартин объяснил. Только объяснение это мало что дало, и, когда он закончил, дело почти не продвинулось вперед.
Однажды, примерно месяца три тому назад («15 февраля», — подсказала миссис Рэнсом), он пришел на работу и, открыв двери, обнаружил всю их мебель в том виде, в каком она стояла в Нэсби-мэншнз и в каком стоит сейчас здесь: ковры на полу, лампы включены, тепло, запах готовящейся еды из кухни.
— Я хочу сказать, — сказал Мартин мечтательно, — настоящий дом.
— Но вы, безусловно, должны были понимать, что это, мягко говоря, нечто аномальное?
— В высшей степени аномальное, — подтвердил Мартин. — Обычно вещи кладут в ящики, упаковочные клети, потом в контейнер, его запечатывают и держат на задней площадке, пока не затребуют владельцы. У нас хранятся горы всевозможной мебели, но за полгода я не вижу ни одного кресла.
— Но зачем наши вещи свалили сюда? — спросил мистер Рэнсом.
— Свалили? — обиделся Мартин. — Вы это называете «свалили»? Это прекрасно, это поэзия.
— В каком смысле? — спросил мистер Рэнсом.
— Так вот, когда я в тот день пришел на работу, я увидел на столике в коридоре конверт…
— Я всегда кладу туда почту, — вставила миссис Рэнсом.
— …конверт, — повторил Мартин, — в котором было 3000 фунтов наличными в уплату за два месяца хранения — выше наших обычных тарифов, признаюсь вам. И еще, — прибавил он, — вынимая листок из папки, — там было вот это.
То был листок календаря «Кулинарные изделия Делии Смит» с рецептом жаркого, которое миссис Рэнсом готовила в тот день и оставила томиться в духовке. На обороте было написано: «Все должно быть в точности, как есть». И в скобках: «Не стесняйтесь пользоваться». То, что в скобках, было подчеркнуто.
— Поэтому что касается вашего пальто, шарфов и прочего, я полагал, — Мартин запнулся, затрудняясь в выборе нужного слова, — что у меня есть имприматур [18] . (Он учился — правда, недолго — в Уорикском университете.)
18
От лат. imprimatur — букв.: дозволено к печати.
— Но это мог написать любой, — возразил мистер Рэнсом.
— И вложить в конверт три тысячи фунтов наличными? — спросил Мартин. — Ну нет. К тому же я произвел проверку. Ньюпорт-Пагнелл не в курсе. Кардифф… Лидс… Я все проверил через компьютер — и всюду ничего. Я подумал: ну что ж, Мартин, добро уже тут. За все пока уплачено, почему бы тебе не пожить, как дома? Так я и сделал. Да, а что касается сиди-дисков, я позволил себе внести в коллекцию некоторое разнообразие. Я так понимаю, вы любите Моцарта?