Голы и босы
Шрифт:
— Вынуждена перебить вас. Считаю это маловероятным, честно говоря. Я имею в виду, что «Быстро-надежно» существует с 1977 года.
Тогда мистер Рэнсом зашел с другой стороны:
— Вы случайно не знаете, нет ли среди этого имущества, которое у вас на хранении, старой стереосистемы?
— Боюсь, не смогу вам с этим помочь. Но если вы отдавали что-то на хранение в «Быстро-надежно», вам оформили накладную образца С47, и у вас должна быть копия. Такая желтенькая бумажка.
Мистер Рэнсом начал растолковывать, почему желтенькой бумажки у него нет, но Кристина перебила его:
— Ничего этого я не знаю и знать не обязана. Я тут в Ныо-порт-Пагнелл,
— Что ж, значит, мне нужно ехать в Эйлсбери, — сказал мистер Рэнсом, — просто чтобы удостовериться, что там ничего нет.
Кристина к этой идее отнеслась сдержанно.
— Остановить вас я не могу, только учтите, для посетителей там никаких удобств не предусмотрено. Это вам не собачий приют, — прибавила она таинственно.
Мистер Рэнсом сказал жене, что компания «Быстро-надежно» находится в бизнес-парке, и миссис Рэнсом, мало знакомая с обсуждаемым предметом, вообразила себе приятную сельскую местность, где парк — это настоящий парк, разбитый вокруг довольно импозантного здания, умело переоборудованного в соответствии с современными запросами; территория разделена между мастерскими, а конторы предусмотрительно скрыты в кронах деревьев. В самом сердце этого предпринимательского рая ей виделся загородный дом, вдоль террас расхаживают высокие женщины с папками в руках, а в раззолоченных залах под расписными потолками машинистки стучат по клавишам своих машинок — картина эта (попытайся она проследить ее истоки) брала свое начало в фильмах о войне, где во французских замках, захваченных высшим немецким командованием, кипела новая жизнь, которую вот-вот должно было прервать открытие Второго фронта.
Она не поделилась своими романтическими грезами с мистером Рэнсомом, что было к лучшему, ибо как секретарь ряда компаний он знал истинное положение дел и не оставил бы от ее мечтаний камня на камне.
Только когда она увидела, что машина едет по унылой, без единого дерева кольцевой дороге, вдоль которой тянутся какие-то фабрички и мелькают полосы жесткой травы, пробивающейся сквозь бетон, миссис Рэнсом распростилась со своими видениями.
— Тут мало что напоминает о загородной жизни, — не выдержала она.
— Да и с чего бы? — удивился мистер Рэнсом и свернул к металлическим воротам в далеко не палладианском стиле.
— Это здесь, — сказала миссис Рэнсом, глядя на конверт.
Ворота являлись составной частью семифутового забора с косым навесом из колючей проволоки, отчего место это больше смахивало на тюрьму, чем на парк. К пустому бункеру была прикреплена сине-желтая металлическая пластина с планом расположения складов на территории. Мистер Рэнсом вышел из машины, чтобы отыскать строение 14.
— Вы находитесь здесь, — указывала стрела, к кончику которой кто-то пририсовал грубо намалеванные ягодицы.
Строение 14 было на несколько сот ярдов вдвинуто вглубь периметра: при соблюдении масштаба и если отсчитывать от ягодиц, оно стояло примерно на уровне пупка.
Мистер Рэнсом вернулся в машину и медленно повел ее в сгущающихся сумерках, пока не оказался перед низким широким зданием, похожим на ангар с двойными раздвижными дверями, выкрашенными в красное, и без какого-либо опознавательного знака, если не считать предупреждения о
Мистер Рэнсом надавил на раздвижные двери, не надеясь, что они поддадутся. Они и не поддались.
— Заперто, — констатировала миссис Рэнсом.
— Не скажи, — пробормотал себе под нос мистер Рэнсом и рванул вперед вдоль стены ангара, сопровождаемый не поспевающей за ним миссис Рэнсом, которая неуверенно ковыляла среди щебня, обломков кирпича и лоскутов колючей травы. Мистер Рэнсом ощутил под башмаком что-то скользкое.
— Осторожно, тут собачьи какашки, — предупредила миссис Рэнсом. — Они тут повсюду. — Шедшие вниз ступеньки вели к входу в подвал. Мистер Рэнсом подергал и эти двери. Тоже заперты. Наверное, котельная.
— Похоже на котельную, — заметила миссис Рэнсом.
Он вытирал подошву о ступеньку.
— Можно подумать, что их тут держат, чтобы мы следовали их примеру, — подумала вслух миссис Рэнсом.
— Кого? — спросил мистер Рэнсом, шаркая подошвой о редкую щетину травы.
— Сторожевых собак.
Супруги уже обошли ангар, когда впереди забрезжил свет из тусклого, забранного ребристым стеклом оконца. Верхняя его часть была приоткрыта на дюйм-другой — это явно был туалет, и миссис Рэнсом удалось разглядеть сквозь неровную поверхность стекла рулон туалетной бумаги на подоконнике. Это конечно было совпадение, но рулон был ярко-голубого цвета — цвета незабудок, который так любила покупать для своего туалета миссис Рэнсом и за которым ей порой приходилось побегать. Она прижалась лицом к стеклу, чтобы получше разглядеть рулон, но тут ей попалось на глаза кое-что еще.
— Глянь, дорогой, — обратилась она к мистеру Рэнсому, но он не реагировал. Он весь обратился в слух.
— Помолчи, — сказал он. Он узнал Моцарта.
Через щель туалетного оконца выплывал звучный, глубокий, великолепный, единственный в своем роде голос дамы Кири Те Канава.
«Per piet'a, ben mio, perdona all’error d’un amante» [14] , — пела она.
Голос несся в сыром сумеречном воздухе, взмывая над блоком 14 «Быстро-надежно», над блоком 16 «Клеи и адгезивы Крода», над блоком 20 «Стройматериалы и строительные герметики Ленсила» (блоки 17–19 сдаются в аренду).
14
«Пощади, мой хороший, прости за ошибку влюбленного…» (итал.).
«О Dio, — взывала дама Кири, — О Dio» [15] .
Пению внимала и огибающая ангар дорожка, и низкорослые торчащие там-сям деревца, и грязный мелкий ручеек, петляющий в бетонном водосбросе и стекающий к ухабистому нижнему пустырю, где стояла убогая лошадка, уставившаяся на две бочки и столб.
Ощутив прилив сил благодаря голосу исполнительницы, не побоявшейся в свое время приехать с другого конца Земли, мистер Рэнсом вскарабкался по водосточной трубе и больно уперся коленками о карниз. Уцепившись одной рукой за трубу, другой он стал толкать окно внутрь и, выиграв дюйма два, засунул голову в щель как можно глубже, едва не съехав при этом с карниза.
15
О Боже… О Боже (итал.).