Шрифт:
В моменты неописуемого блаженства я достаю из–под ребер невесомое перо, отдающее керосином и похотью, чтобы записать
Я хочу раздеться. Я высекаю пером иероглифы на робе, что на мне сейчас, и на платьях, что в шкафу, до тех пор, пока от дешевой – или дорогой, я этого не понимаю, – хлопковой – или синтетической, этого тоже не понимаю, – ткани не остается идеи. Это вещество, которое оборачивает мое тело, не должно отныне иметь идеи, ибо идея этой одежды в том, чтобы ограничивать меня, сдерживать
Меня одергивает кто-то: «Убери свое перо, возьми лучше кисть». «Оно не мое, – отвечаю я, – я и есть перо». «Ну, а почему тебе не быть кистью? – спрашивает тот. – Ведь любой умеет рисовать». «Быть кистью, значит не рисовать, – отвечаю я исподлобья. – Быть кистью – значит закрашивать.» Человек потом растворяется в тумане, словно и не было, а я стою и сомневаюсь уже, а перо ли я, может, и правда кисть? Я поднимаю руку повыше – она нагая уже, – дышу сутью своих подмышек, поднимаю высоко подбородок в наслаждении, с облегчением выдыхаю. Какая же я кисть, думаю, если очевидно, что перо.
Конец ознакомительного фрагмента.