Шрифт:
Я вздрогнул, словно меня что-то тронуло. Вокруг не было ни света, ни звука, ни ветра, только безжизненная, пугающая пустота. «Сон? – подумал я. – Что ж, посмотрим».
Повертевшись, я заметил вдали рассыпчатый луч света, словно кто-то держал фонарик. Не задумываясь –
После не слишком вдумчивого анализа я решил прислониться лицом к отверстию, чтобы заглянуть внутрь, но судорожно отскочил назад, даже не успев посмотреть. «Нет уж, просыпайся!» – крикнул я, однако крик был таким же глухим, как и пространство.
«Что бы я там не увидел, зачем мне это видеть?» Я стал бегать в поисках выхода, но встречал ту же пустоту. «Даже пустота должна где-то пустовать», – думал я и продолжал искать. Так как ноги не уставали, я мог бегать сколько угодно – ресурсом было лишь терпение, – и я бегал, однако, когда ресурс исчерпал себя и стало ясно, что глазок был единственным источником событий, было решено вернуться.
Я еще раз присел на колени, заглянул в отверстие, вгляделся как следует и снова одернул лицо. «Что за мерзость», – подумал я и поморщил гримасу. Посидев в отупении, я собрался с силами – «уж лучше это, чем ничего», –
Это была девушка лет тридцати, арабской внешности, и она орала так пронзительно, что больше раздражала девушка, чем тот, кто причинял ей боль. Кто-то мучил ее, но не было видно кто, через дырку я видел лишь лицо той девушки, которое, хоть и было обезображено жидкостью и складками – а может как раз поэтому, – показалось мне привлекательным.
Крики и стенания безусловно указывали на страдания девушки, но в перерывах между насилием она извивалась не как девушка, которой больно, а как-то демонстративно, театрально. Странным было еще и то, что жертва смотрела только в мою сторону, и до сих пор в кадре не появлялся насильник, а без него не было и доказательств.
«Если бы глазок был шире…» – подумал я и стал растягивать отверстие указательными пальцами. Затем все стало ясно: слева от несчастной стоял верзила, который ковырял ножом ее ступни так, словно вытаскивал глазки из картофеля.
«Эй, ублюдок! – крикнул я. – Слышишь?» Но он не слышал – возможно потому, что, как и раньше, мой крик был скорее жестикуляцией, чем существом голоса. В отличие от меня, девушка орала громче и громче, а насильник без какой-либо фантазии ерзал ножом в одном и том же месте. Тогда я стал растягивать глазок все сильнее, поочередно прижимая голову то к правому, то к левому плечу, чтобы хоть немного заглушить эти истошные крики.
Конец ознакомительного фрагмента.