Гончаров и портрет дьявола
Шрифт:
– Даже не знаю.
– Сомневаясь ответила я ей.
– Сама - то я верующая, но муж атеист и ему может не понравиться икона.
– Девушка, вы сама отказываетесь от своего счастья.
– Покачала головой монашка.
Наши отношения с мужем были натянуты. Он требовал развода, которого я не хотела потому что любила Гришу. Надеясь, что икона поможет нам помириться и все пойдет по старому, я взяла эту икону.
Монашенка прошла за мной в спальню мужа и показала где мне поставить икону когда он заснет. Я дала ей немного денег
В двенадцать часов, когда Гриша уснул, я все сделала в точности как она велела. Поставил икону на тумбочку, зажгла свечку и пошла к себе спать. А потом я толком ничего не помню и ничего не знаю. В себя пришла, когда в квартире было полно народу. Я все вам рассказала, больше мне добавить нечего.
– Уже ухожу, но сперва задам пару пустячных вопросов. Как была одета монашка?
– В какую - то черню рясу.
– Вы в этом уверены?
– Конечно, я же стояла рядом с ней.
– Какие у неё были руки?
– Нормальные, с пальцами и ногтями.
– Чем от неё пахло?
– Ладаном.
– Какого цвета у неё были глаза?
– Черные и пронзительные, как у самого дьявола.
– В чем она была обута?
– Не знаю, я ей сапоги не растегивала.
– Значит в сапогах?
– Не знаю. Обувь она не снимала.
– Сколько ей было лет?
– Не знаю. Наверное вашего возраста.
– Мне сорок пять.
– Значит и ей где - то так же.
– Сколько вы ей дали денег?
– Тысячу.
– Большое вам спасибо. У меня все. Простите, что потревожил ваш покой.
– Выходя в переднюю извинился я.
– Но такая уж у нас работа.
– Ничего страшного, я все прекрасно понимаю.
– Улыбнулась она. Счастливо вам.
Уже в дверях я услышал протяжный, сладострасный крик самки, которую достал до живого матерый самец туго знающий свое дело.
– Все живое должно жить.
– Захлопывая дверь пробормотал я.
Спустившись этажем ниже я сел на жесткий деревянный диванчик, закурил и крепко
призадумался.
– Что же это у нас получается, господин Гончаров? Почему такое расхождение в описании Монахини у Приходько с Седых и Ливицкой? Я уже не беру во внимание способ уюийства. В двух случаях это было отравление газом, а Григорию Приходько взрывом оторвало голову. Дальше получается совершенно непонятное. Если Седых и Ливицкая в один голос утверждают, что тридцатилетняя монахиня имела голубые глаза и пользовалась туалетной водой, то Оксана утверждает, что у сорокапятилетней убийцы глаза были черные и пахло от неё ладаном.
Расхождения налицо и бросаются в глаза с первого момента, но это не все. Вызывает недоумение её одеяние. Приходько показывает, что Монашенка была облачена в в черную рясу и никаких перчаток не имела, в то время как Ливицкая и Седых сообщают о её серых одеждах. И тут, господин Гончаров, получается некоторый абсурд.
Почему тридцатого ноября, когда на улице стояла температура не
– Вы правы, Константин Иванович, но не только это заставляет меня удивлятся. Ответьте мне, откуда манахиня могла знать, о том, что её смертоносную икону нужно поставить на тубочку и изголовья Приходько? Но именно так об этом заявила Оксана. Странно, не правда ли? А если в спальне Приходько вообще бы не оказалось прикроватной тумбочки, что тогда?
– Вот и я о том же. Все это может натолкнуть нас на интересные мысли. Или христовых невест было несколько, причем одна из них достаточно хорошо знала интерьер квартиры Приходько, либо никакой монахини в гостях у Оксаны не было вообще.
– Вы думаете, что весь этот плод её фонтазии выдуман с единственной целью?..
– Да. Отвести от себя подозрения. Вероятней всего она слышала звон о странствующей кровожадной монахине и под этим соусом решила преподнести нам преступление совершенное собственными руками. Впрочем это нетрудно проверить.
– Привет, служивый!
– Спускаясь в вестибюль ещё раз поздоровался я с охранником.
– Ты из какой фирмы? Случаем не из "Сокола"?
– А тебе - то какое дело?
– Не очень - то вежливо ответил он.
– Да нет никакого дела.
– Согласился я.
– Просто мне довелось сотрудничать в фирме "Сокол" вот я и подумал...
– Нет, я из другого ЧОПа, а какие проблемы?
– Хотел у тебя спросить, кто дежурил здесь тридцатого ноября днем?
– Я и дежурил, мы через день работаем. А чего ты хочешь?
– Понимаешь, тут вот какое дело... Не помнишь ли ты как в этот день мимо тебя проходила монашенка. Она должна была проследовать в тридцатую квартиру к Приходко в два часа, или около того.
– Об этом меня уже спрашивали.
– Подозрительно посмотрел на меня парень.
– А кто ты такой? Почему тебя это интересует?
– Частое расследование.
– Многозначительно заявил я.
– Вот и расследуй себе на здоровье, но только в другом месте.
– Спасибо тебе огромноее, коллега. Когда - нибудь и тебе может понадобиться моя помощь. Я отвечу в таком же духе. Привет, не кашляй.
– Погоди, мужик, - привстал он с кресла, - ты по поводу того взрыва?
– Надо думать. За каким бы хреном я топтался здесь больше часа.
– Ну ладно, не обижайся, мужик, служба такая, сам знаешь. А монахиня действительно приходила. Я ментам уже об этом говорил. Она пришла в два часа и попросила меня сообщить о её приходе в тридцатую квартиру. Я позвонил жене Приходько и она велела её пропустить. А мне какая разница? Если хозяева не против, то и я не возражаю. Пробыла она там около часа, а уходя оставила мне столике пятьдесят рублей. Я конечно закричал, что мне её подачек не требуется, только она уже меня не слышала. Закрыла дверь и испарилась.