Гончаров и шайка мошенников

Петров Михаил

– Но первый раз, полгода назад, вы показали, что инструктор стоял возле вас.

– Да я и не отрицаю этого. Скажу больше, тогда я был уверен, что дело было именно так и никак не иначе.

– Но почему? Ведь вас никто не принуждал.

– Абсолютно. Меня вообще трудно принудить, но таким было общее мнение.

– Общее - чье?

– В первую очередь инструктора Андреева, теперь-то я понимаю, что он ненавязчиво его вдалбливал.

– Вдалбливал, говорите, это хорошо, а кому он вдалбливал?

–

Всем и мне в том числе.

– Ясно. Господин Зинкевич, большое вам спасибо, вы нам очень помогли. У меня к вам просьба - никому не говорите о том, что мы приходили, а тем более о том, что мы спрашивали. Уверяю вас, это не шутка. Мы поднимаем из берлоги крупного зверя. И причем не одного, а с целым выводком. Они очень опасны, а молчание, как известно, - золото. Да, кстати, а что случилось с вашим первым пилотом, с Вячеславом?

– Он умер.,

– Мы это знаем. От чего он умер?

– К нашему разговору его болезнь отношения не имеет, он умер от воспаления легких. Это в сорок-то пять лет. Я варю кофе?

– Конечно, - согласились мы единодушно.

После кофе и бутербродов с сыром в желудке стало уютно, а на душе светло. Осеннее солнце, решив, видимо, напоследок порадовать землю, жарило на все сто. Мы с Максом сидели на садовой скамейке, курили и пытались обсуждать дальнейший план действий. Говорил он, а я наблюдал, как в пяти метрах от меня на жухлом газоне важно испражняется здоровенный мраморный дог. Его хозяйка, двадцатилетняя смазливая девица, уставилась в горизонт, делая вид, что этот акт ее вовсе не касается.

– Я, Иваныч, думаю, что нам пришло время вплотную заняться Андреевым.

– А что ты ему скажешь?
– не отводя глаз от дога, спросил я.

– Это не я ему буду говорить, а он мне.

– Ты в этом уверен?

– Абсолютно.

– А я вот нет. Я знаю, ты отличный мастер и достойный преемник Малюты Скуратова, Валюху ты бы расколол, но сейчас иной случай. Андреев - это не Валюха.

– Что же ты предлагаешь?

– Думаю, что пришло время заняться покойным Николаем Луниным.

– Тогда ты прав, разговоры с покойниками не по моей части.

– А я люблю с ними пообщаться.

– Говорил тебе, Иваныч, нельзя по ночам да в одиночку водку глушить.

– Не скажи, сюрреальная или абстрактная мысль часто бывает острей и логичней, нежели самая кондовая дедукция.

– Иваныч, мысль твоя интересная, но давай ближе к делу.

– Короче, нужно ехать в Ульяновск и посмотреть, как жил, чем жил, с кем жил наш уважаемый Николай Александрович Лунин. Почему вокруг него закружилось так много ворон и грачей. Как мне думается, мужик он был не бедный.

– Но мы даже не знаем его адреса.

– Кто сказал, что мы не знаем? Константин Иваныч знает все: улица Новая Садовая, а дом... дом... Кажется, 14д, - неуверенно продиктовал я адрес, опрометчиво оставленный толстяком в доме Григория.

– Что ж, поехали.
– Макс со вздохом поднялся со скамьи.
– Часам к трем будем там.

– Сегодня нам там делать нечего. Нотариальные конторы закрыты, а нам в первую голову нужны именно они. Завтра я поеду один.

– Почему?

– Потому что завтра ты работаешь.

– Я, между прочим, еще на больничном и волен пока поступать как хочу.

– Что ты говоришь, какого же черта ты раньше времени поперся на работу? Ладно, тогда завтра в пять утра я жду тебя у тестя, только сначала мы еще раз заглянем в Степашино, благо нам по пути, а теперь по домам. Мы сегодня неплохо поработали. Езжай, я поймаю такси.

– Я-то поеду, но какого черта нам заезжать в село? Кажется, нам там уже ловить нечего, и так все ясно.

– Ты забываешь, что где-то там болтается моя тачка, напичканная всякими неприятностями. И если мы вовремя ее не обезвредим, то она мне может неожиданно и сильно подгадить. Завтра с утра пораньше, когда нас меньше всего ждут, проедем по деревне, поглядим по дворам, может быть, чего и высмотрим.

– Сделаем как скажешь. Садись, я подвезу, не хочу тебя одного отпускать.

– Не волнуйся, я к тестю, до завтра.

Пришел я как раз к обеду. За празднично накрытым столом дочка с папенькой баловались рыбным расстегаем и настоящим коньяком. Полковник вовсе не казался напуганным, как о том накануне жаловалась Милка.

– Жируете?
– укоризненно спросил я, прямо с порога присаживаясь к столу. И это в то время, когда жители Поволжья голодают и гибнут от рук бандитов, рэкетиров и прочих коррумпированных группировок.

– Костя, - повернув чувственные ноздри в мою сторону, оборвала мою тираду жена, - а ты после вчерашнего ванну принимал?

– Нет, только душ, - не задумываясь соврал я, кляня свою забывчивость и спирт.

– Как у тебя обстоят дела?
– спокойно спросила она и под столом наступила мне на ногу.
– Есть какие-нибудь новости?

– Есть кое-что, пока говорить не буду, особые надежды я возлагаю на завтра.

– Если потребуется помощь, то я к твоим услугам, - важно сообщил тесть.

– Непременно, я дам вам "Калашников", вдвоем мы отобьемся.

– А ты не издевайся над отцом, герой, - возмутилась супруга, - если бы не я, еще неизвестно, где бы ты был сейчас. Папа, я уже тебе рассказывала, как... как я... Ну, Костя, чего сидишь, наливай.

– Налить не проблема, а чего ты там папе рассказывала?

– Ну, как я ударила того пацана.

– А что пацан?

– А пацан... убежал, - с трудом выдавила из себя Милка и вдруг разревелась громко и привольно: - Нет, отец, никуда он не убегал... Я... я убила его.