Гончаров и женщина-убийца
Шрифт:
– Ты приняла правильное решение. Гена, забирай и вези ее лично Ефимову? Где ваша тачка?
– У нас ее нет, нас с утра привезли, а вечером должны забрать.
– Помогите, убивают!
– вдруг сорвалась девка прямо под колеса резко тормознувшего грузовика.
– Вот вам и карета, миледи сама соизволила ее остановить. Пристегни ее к себе наручниками. Девочка экзальтированная, от нее всего ожидать можно, поосторожней. И еще, возле парадного городской больницы стоит моя "девятка" цвета "мокрый асфальт",
Деревня Петровка действительно имела одну улицу, в конце которой стоял дом номер пять. Оставив машину на въезде, мы отправились на разведку. Не доходя до дома метров сто, остановились, дабы лишний раз не привлекать внимание. Дом как дом, ничего особенного. Собачка во дворе отсутствует, машина тоже. Тишь да гладь.
– Ну чё, будем брать, что ли?
– спросил мой напарник.
– Подожди, у них в заложниках женщина, моя жена, самое главное, чтобы она осталось жива, кроме того, они могут быть вооружены.
– А у меня "Калашников", они от одного его вида неделю кровью блевать будут.
– Иди-ка ты, Митькин, в машину, - заметив бредущего к нам местного аборигена, посоветовал я кровожадному напарнику.
– Сиди и тихо жди моих указаний.
Здорово, мужик!
– шагнул я навстречу неуверенно бредущему мужику. Как с утра головка, как торчит морковка?
– Да морковка-то торчит, а головка-то трешшит, - неожиданно для меня рифмой ответил дед. Воистину богата народными талантами Русская земля.
– Так в чем же дело? Или сельмаг не фунциклирует, или комков недостаточно?
Слезливые голубые глазенки испытующе и настороженно вперились в мое лицо.
– А что, мужик, почем дома здесь?
– перевел я разговор в неинтересное для деда русло.
– По-всякому, недавно Витька, змей, хорошо свою хибару продал.
– Это какую?
– Да вона, на конце.
– А кому продал?
– Да леший их знает. Днем их не видно, только по ночам выползают. Не люди, а прям ведьмаки какие-то. Так ты это, кх, похмелишь, что ли?
– Непременно, если ты на время поменяешься со мной одеждой.
– Да ты чё? У меня ж все старое, в коровьем говне, а у тебя мундир козырный, новенький.
– Но мне нужен твой.
– Ну, если дурак, то мне-то что, давай меняться, где переоденемся?
– Да хоть вон в той машине.
– Не, я по чужим машинам не лазаю, ишшо увезете куда...
– Ну да, чтобы отнять твой драный зипун.
Поколебавшись, дед все-таки решился поменять свой деревенский фрак на меховой камуфляжный костюм, в котором и отправился за водкой.
Поглубже надвинув на глаза черную драную шапку, я по-хозяйски вошел во двор, пнул попавшееся под ноги ведро и заорал громко и хрипло:
– Хозяин, твою мать, где хозяин? Суки, приехали и носа не кажут. Эй, хозяин, я кому говорю!
Взобравшись на крыльцо, я отчаянно заколотил в дверь:
– Выходи, хозяин, поздоровкаемся, брезгуете нами, я вам щас все сени разворочу, выходи...
– Нет его. Уходите!
– Дверь неожиданно отворилась. На пороге стояла высокая статная брюнетка. Это была она, последняя любовница Иванова, мой телефонный абонент и палач. Сомнений быть не могло.
– Давай хозяина, я поздоровкаться пришел.
– Я же вам ясно сказала, его нет. Уходите.
– А чё это ты на деревне не показываешься? Закрылись, понимаешь, и носа не высовывают, как ведьмаки, давай на пузырь, не то запалим вас к чертовой матери.
– Держите, только больше чтобы я вас не видела.
Она доверчиво протянула мне стотысячную купюру, о чем очень пожалела, потому что вместе с деньгами я схватил ее руку. Схватил и резко дернул на себя. На секунду она потеряла сознание, а мне было этого вполне достаточно. Расчетливо, чтобы не расколоть ей череп, я стукнул ее головой об косяк. Обмякнув, она послушно и смиренно сползла к моим ногам. Я продолжил скандал уже в сенях:
– Хозяин, где ты, выходи, побазарить надо!
– Да кто там орет?
– В открывшуюся дверь выглянул главный мерзавец. Кто ты такой, что тебе надо?
– Гончаров это, Борис Тихонович, - со всей силы погружая омоновский сапог в его грудную клетку, признался я.
– Пришел поздоровкаться, а меня не пускают. Как в колодцы Гончарова бросать, так вы первые, а как встретить его по-человечески - так вас нет.
От удара он влетел назад в избу, и здесь, нагнувшись, я старательно над ним хлопотал, воткнул кляп и крепенько увязал его в кокон. Еще дважды основательно приложив его по ребрам, я начал допрос:
– Где Валентина, сволочь? Говори, или я замочу тебя прямо здесь, не отходя от кассы. Говори, падаль, где она?
– Здесь я, Костик, милый, - мне на шею бросилась моя ненаглядная.
– Я знала, что ты меня отсюда вызволишь, милый мой, ты один?
– Один, - автоматически ответил я, - бежим отсюда поскорее.
– Нет, Костенька, побегу я одна, а ты останешься здесь, причем навсегда, как говорят, писец Коту. Лежать! Мордой в пол! Если не хочешь, чтобы я продырявила тебя немедленно.
Прямо мне в лоб она направила какой-то огромный и отвратительный ствол. Быть продырявленным немедленно я не хотел, потому что надеялся на своего ретивого напарника. Наверняка мое долгое отсутствие его насторожит и у него хватит ума прийти мне на помощь. Мне оставалось только одно - как можно дольше протянуть время. Покорно я лег на пол рядом со своим поверженным врагом.
– Валюша, перестань дурачиться, - прикинулся я сибирским валенком, хотя все понял сразу.
– Поехали домой!
– Гончаров, а ты на самом деле полный болван. Неужели до сих пор не мог догадаться, кто я такая?