Гончаров приобретает популярность
Шрифт:
– Я от своих слов пока не отказался. Людмила Алексеевна, дайте их оружие.
Ухватив обрез за цевье, я что есть моченьки трахнул его о бетонную опору и, стряхнув щепу, зашвырнул покореженный механизм в желто-зеленую канаву.
– Что вы делаете! – поднимаясь на колени, завопил Валек.
– Эрнест Хемингуэй еще когда сказал: «Прощай, оружие!», читайте классиков, охламоны, – пинком возвращая его на место, назидательно пояснила Людмила. – Все, что ли?
– Вперед. Счастливо оставаться, Харитонов Гришаня! – садясь за руль, от души заржал я.
Все хорошо обдумав
– Ну что еще? – раздраженно спросила она.
– Поменяемся местами. Садись в мою машину, а я поеду на «Волге».
– Это еще зачем?
– По двум причинам: во-первых, сейчас они кинутся за нами в погоню и прежде всего будут стараться догнать мою «Коломбину».
– Значит, ты хочешь опять подставить меня? Ну и сукин же ты сын!
– Замолчи и дослушай. А во-вторых, «Коломбину» остановят на первом посту ГИБДД.
– Почему? И почему опять должны остановить меня?
– Да потому, что со вчерашнего, если не с позавчерашнего дня на нее дана ориентировка как на машину наркокурьера. Меня старательно хотят подставить. Поняла?
– Не поняла. Не поняла, почему я должна выступать в роли наркокурьера?
– Тебе многого еще не понять. Ты видела, как я вытащил кокаин?
– Видела, ну и что?
– А значит, там его нет? Ведь так?
– Так. Совсем ты мне мозги затрахал.
– А значит, машину проверят и тебя отпустят, так?
– Так, – совершенно сбитая с толку, согласилась она. – И что это дает?
– Ты спокойно последуешь домой и ляжешь спать, вот и все. А если и после поста они от тебя не отцепятся, то напрямую дуй в отряд к Максу, а уж он найдет средство от них отделаться.
– А какой во всем этом смысл?
– Боже, как ты непробиваемо глупа. Ты развяжешь мне руки тем, что утащишь за собой моего хвоста и уладишь все проблемы с гаишниками, а я тем временем решу два серьезных вопроса. Я очень люблю тебя, Милочка!
– Ну и скотина же ты, Гончаров, – садясь в «Коломбину», вздохнула она. – Забирай отсюда свою наркоту, выкинь ее к чертовой матери, а то в самом деле попутают. Одни только неприятности от тебя, Константин.
– Двинемся по моей команде. Скорее всего, они будут на грязно-синем «Москвиче», с хорошими ходовыми качествами, особенно не удаляйся, но и близко их не подпускай. Возле поста, когда тебя остановят, они поймут, что не за тем зайцем гнались, и оставят тебя в покое. Теперь главное. Через четыре километра сверток на основную магистраль. Ты пойдешь по ней, а я рвану прямо через Белую церковь. И последнее, пусть отец узнает про судьбу Светланы Сергеевны Лютовой. Ее вчера загребли за наркотики, как это пытались сделать и со мной. Все. Удачи!
– Да пошел бы ты…
Мои прогнозы оказались верны. Синий блин на колесах не заставил себя долго ждать. На большой скорости он вылетел из-за поворота и начал быстро приближаться к нам. Сорвавшись с места, я тем самым подал Милке знак.
Держа их на стометровой дистанции, мы приближались к свертку, и я начал немного нервничать, всерьез опасаясь
Миновав сверток, я облегченно вздохнул, видя, как синий «Москвич» послушно свернул направо. Пожелав Милке чистого асфальта, я снизил скорость и невольно вернулся все к тому же вопросу. А на верном ли я пути? А если и на верном, то до какого рубежа могу по нему пройти? И не заведет ли он в итоге меня в тупик? А такое опасение существовало, и оно было обоснованно.
Ладно, господин Гончаров, успокоил я себя, к этой теме мы вернемся сразу после того, как только разрешим пару наболевших вопросов. Без этого движение вперед становится затруднительным, а если смотреть дальше, то и опасным.
Кабинет Клары Оттовны Стариковой больше напоминал будуар кокотки, и это было неудивительно в наше время обязательно обезьяньей офисной мебели. С удовольствием утонув в широченном бархатном кресле, я согласился откушать чашечку кофе, а пока она, вращая антикварную мельницу, собственноручно молола сказочного аромата зерна, я наблюдал ее через литые финтифлюшки старинного зеркала.
Если и была она одного возраста с Зоей Андреевной, то выглядела лет на двадцать моложе. Столь же энергичная, держалась она проще и приветливей. Возможно, здесь сказывался ее профессионализм, но все равно было приятно. Высокая статная женщина, она не хотела стариться и довольно-таки успешно противостояла неизбежной старости. Густые рыжие ее волосы были, безусловно, крашеными, но сделано это было мастерски и не так броско, как у моей жены. Минимум морщин вокруг серых глаз говорил о том, что с ними постоянно, с завидным упорством борются, и, надо признаться, успешно. Высокая, открытая, как у манекена на витрине, шея свидетельствовала об успехах косметической хирургии, а пружинистая походка давала понять, что занятия физическими упражнениями тоже приносят пользу.
Украдкой посмотрев в зеркало и перехватив мой взгляд, Клархен закобенилась еще больше. С какой-то подтанцовкой она поставила медную джезву (это очень вредно) на огонь спиртовой горелки и через зеркало же подмигнула мне.
Занятная бабушка, решил я и, вынув из табакерки тонкую сигарку с мундштуком, знаком испросил разрешения.
– Ну конечно же, уважаемый Константин Иванович, они для того там и лежат, но погодите, кофе уже готов. Вам сколько сахара?
– Сахара больше, чем какао, – на всякий случай ответил я словами Буратино, потому что еще не сориентировался, как себя вести.
– Понятно, – улыбнулась она. – Тогда я просто предложу вам рюмку коньяку?
– И рад бы, да не могу, за рулем, знаете ли. Но в следующий раз обязательно.
– Я буду с нетерпением ждать. – Поставив чашки, она села напротив. – Ну-с, может быть, начнем? Мне кажется, увертюра была достаточно содержательна.
– Я тоже так считаю, милая Клара Оттовна. Вы немка?
– Да, наполовину. А зачем вы это спросили, когда и так все ясно?
– Просто мне интересно узнать, каким образом переплелись ваши судьбы.