Гончарова Г.Д. Средневековая история
Шрифт:
Подать пинцет... ваты тут не было, но корпию Лиля ввела без особых размышлений.
Прокипятили несколько раз старую льняную ветошь – и сидели, щипали на нитки. Лиля за это посадила всех детей – и те не спорили. Все понимали – там их родители. И мало ли кому... да, спать не пришлось.
К вечеру женщина просто валилась с ног от усталости. И даже не поверила, что поток пациентов стихает.
Обработала последнего, уселась прямо на пол, вытерла пот со лба и выдохнула.
– Твою ж...
Последующую речь графини история
Рядом так же обессиленно упали Тахир и Джейми. И это при том, что работорговцев графине никто на прием не тащил – ими занимался Ганц Тримейн.
Справедливости ради – Лиля и сама бы заниматься ими не стала. Сейчас ей важнее были ее люди. Завтра можно будет и с торговцами человеческой кровью разобраться... Но – завтра. А сегодня...
Она посмотрела на Тахира, на Джейми... паренек вообще был белее мела. На узком лице с высокими скулами только глаза и выделялись. Большие, яркие, чистые...
– Тахир-джан, Джейми... вам, наверное, лучше спать пойти?
Тахир кивнул. Поднялся, протянул ей руку...
– Ваше сиятельство...
Кажется в ‘операционной’ был кто-то еще. Лиля на это внимания не обратила. Опираясь (не слишком сильно, а то еще Тахир упадет...) на предложенную руку, встала на колени, а потом и на ноги. Голова чуть закружилась. Ну и пусть! Переживем!
– Жить будем.
– Будете, ваше сиятельство. Вы разрешите вас проводить?
Лиля помотала головой, как боевая лошадь.
– Нет.
Нашла слегка косыми глазами присутствующих помощниц и с трудом припомнила имя.
– Мэри, мне нужно ледяной воды – умыться. И узнай, где там лэйр Ганц – поговорить бы...
Служанка закивала и словно улетучилась.
Лиля потерла руками лоб. Лоб был горячий, пальцы – ледяные. Что у нас? Давление, температура, утомление?
А, плевать! Это все остальные могут идти по своим делам. А она тут главная. На ней еще Тримейн и Лейс. Посмотрим, что мужики ей скажут...
Послушаем отчеты.
Его Величество Эдоард Восьмой, милостью Альдоная правитель Ативерны, читал расшифровку письма Ганца Тримейна. Все письма голубиной почты проходили через руки королевского секретаря – человека мрачного, неболтливого и весьма умного. Так что Его Величество не ломал глаза над шифром скорописи, размером с муравья.
Ему на стол все попадало уже красиво переписанное и на хорошем пергаменте.
Вот только радовало это далеко не всегда.
‘Ваше величество!’ – писал Ганц Тримейн.
‘По Вашему поручению прибыв в Иртон вынужден задержаться. Управляющий воровал, замок в разрухе, дружина распущена, процветает работорговля, зимой Иртон может ожидать голод, при мне на Л. Иртон было совершено покушение, которое я вынужден расследовать. М. Иртон цела и здорова, обожает свою мачеху. Л. Иртон делает все, что исправить сложившуюся ситуацию, но нуждается в помощи.
Остаюсь искренне преданный Ваш слуга лэйр Ганц Тримейн’.
Его Величество потер лоб.
Потом затылок.
Пользы не прибавилось.
Ганц Тримейн был одним из лучших. И если уж он не смог разобраться в ситуации быстро – значит все не так просто, как в изложении Джеса.
М-да...
А как хорошо все выглядело.
Толстая дура, которая закатывает истерики потому и сидит в поместье круглый год.
Только вот...
Его Величество посмотрел на золотое перо в своей руке. На чернильницу.
Подарки Августа оказались неожиданно удобны. И Его Величество приказал секретарю озаботиться. Теперь гусиные перья исчезнут из его жизни. Хотя и непривычно. Но золотое перо удобнее. Гусиные каждый раз одинаково не очинишь, приходится приноравливаться, поворачивать в руке... с этим не так. Макнул в чернильницу, стряхнул избыток чернил – и пиши. Не затупится, не поломается... даже если и поломается – заказать новое дело минуты.
Да и чернильница – насколько ж удобнее!
Секретарь уже оценил и вовсю пел ей дифирамбы.
Когда приходится писать – поневоле чернильницу ставишь поближе. И рано или поздно то рукавом заденешь, то опрокинешь, то еще кто... всякое бывало. А пергамент – штука дорогая.
Сложно даже представить, что это придумала та самая ‘тупая колода’, которую так ругал Джерисон.
Эдоард еще раз вздохнул.
Джес и Лия.
Точнее Лия и Джес.
Его старшие дети от любимой женщины.
Дети перед которыми он всегда будет виноват. За что?
За то, что не подумал о последствиях.
Они с Джесси были молоды, они были влюблены, для них на небе всегда светило солнце. И они даже не думали, что у них будут дети... то есть думали, но как-то отстраненно. И реальность ударила исподтишка. Зло и резко.
Когда Джессимин первый раз сообщила ему о своей беременности – он дико обрадовался. Сначала.
А потом задумался.
Внебрачный ребенок был позором. Для юной девушки – тем более. После такого ей оставалась только одна дорога. Срочно замуж. Хоть за последнего нищего. В противном случае...она стояла бы на одной ступени со шлюхами и воровками. Так на нее бы и смотрели. Этого он для своей девочки допустить не мог.
Как же их тогда выручил Джайс!
Срочно женился, переговорил с женой... кстати, Алисия Иртон сейчас интересно где?
Ну да, состоит в свите принцесс. Вот ведь...
Стерва, сплетница, та еще гадюка, но... с него причитается. За их с Джесси спокойствие.
Алисия признала обоих детей своими. Но была и еще одна беда.
Если Джесси могла проводить с детьми... ну не слишком много, но хотя бы какое-то время, то у Эдоарда и того не было. Он видел детей раз в год – и чаще никак не получалось.