Гончие преисподней
Шрифт:
Обладая редкостной силой и крепким здоровьем, он часто злоупотреблял алкоголем и вкусной едой. Ему было смешно слушать, как поборники здорового образа жизни кудахчут о холестерине, призывая к диетам и растительной пище.
Но однажды после шумных посиделок, как он именовал празднование особо выгодных сделок, Гонролд проснулся от страшной боли. Левую руку невозможно было поднять, все тело покрылось липким холодным потом, в голове стучали острые молоточки. Они каким-то образом проникли внутрь черепа и теперь лупили что есть мочи по голому мозгу.
Хейрод замер в ожидании –
Боль отступила так же внезапно, как и появилась. Хейрод встал с постели, подошел к столу, налил себе сока и вышел с бокалом на балкон. Почудилось, что с небес на него смотрит ангел-хранитель. На глаза почему-то навернулись слезы. Гонролд покраснел от стыда – никогда никто не поверил бы, что он может вот так, как баба, разнюниться.
Особое раздражение вызывала мысль о том, как он умрет, придут чужие люди и, уже не опасаясь его присутствия, примутся копаться в его вещах, лапать любимую, тщательно отполированную мебель, сделанную на заказ из дорогого дуба.
И вот с тех пор в душе его поселился страх смерти, а еще вера в то, что, если очень постараться, можно найти лазейку в этом несправедливом положении вещей и обрести вечную жизнь. И сделать это надо как можно раньше. Ведь если медлить, тело его ослабеет, станет бессильным, дряхлым, а в таком состоянии, когда кости ломит, ноги крутит, спина не разгибается, на кой оно, бессмертие.
«Сегодня же нужно поехать к старикану, – думал Гонролд, – и потолковать с ним».
Машина подпрыгнула на выбоине, и Гонролд недовольно поморщился. Он не любил, когда что-то нарушало плавный ход его размышлений. Тем более что в душе чувствовал некую неуверенность в себе, чего за собой прежде никогда не замечал.
Шофер остановил машину у дома Алеганда и поспешно выскочил этаким чертиком из табакерки. Чувствовал за собой провинность – не уберег босса, проглядел эту чертову ямину. Но, к счастью, мысли Хейрода Олеговича были заняты другим, поэтому водитель счастливо избежал нахлобучки.
Гонролд легко взбежал по ступеням, за ним шли двое телохранителей. Можно было бы их и не брать, но с ними как-то спокойнее. Деликатно, чтобы не задеть невзначай шефа рукой, один из охранников негромко, но настойчиво постучал в дверь.
Вышел сам хозяин. Он немного прищурился от яркого света: судя по всему, в доме царили сумерки.
Алеганд без удивления встретил неожиданный визит, лишь недовольно поморщился, когда вслед за Гонролдом в прихожую протиснулись телохранители.
– Без них нельзя, что ли? – спросил он, потом махнул рукой. – Ладно, пусть идут, только чтоб руками ничего трогали, не люблю я этого.
Гонродд усмехнулся. Он тоже терпеть не мог, когда кто-то трогал его вещи. Не сдержав любопытства, он спросил:
– А что, кроме вас, двери некому открыть?
– У каждого свои причуды. Вот вы за собой эту обузу таскаете. Тоже мне, телохранители – ужель они сумеют уберечь вашу жизнь, коли что? Смешно, право. Ну да ладно, один я, не люблю, чтобы за мной кто-то шпионил.
«Чудной дед, – подумал один из охранников. – Да кому ты нужен, чтобы за тобой подглядывали».
– Предчувствую, разговор пойдет непростой, – не без насмешки взглянул на Гонролда хозяин дома. – Вы, парни, идите вон в ту комнату, двери за собой закройте поплотнее, не вздумайте подслушивать.
Телохранители взглянули на хозяина, тот кивнул – дескать, делайте, как говорят, но будьте начеку.
– Слушаю, вас, господин Гонролд, – обратился к гостю Алеганд. – Коньяка налить?
– Не откажусь, – ответил Гонролд, немного растерявшийся, ибо не знал, с чего начать разговор.
Хозяин щедро плеснул в два хрустальных бокала приятно пахнущий напиток и уставился на гостя.
– Я вот к вам с чем пришел, – проговорил тот и тут же сам на себя подосадовал.
«Будто коробейник перед барином разливаюсь», – подумал он и продолжил:
– Я ведь тайну вашего долгожительства знаю. Чтобы разрядить неловкую ситуацию и почувствовать себя непринужденно, Гонродд для чего-то погрозил Алеганду пальцем. Но когда тот не без удивления поднял брови, он тут же смешался и покраснел как свекла.
– Помилуйте, – развел руками Алеганд. – Да кто ж этого в известных кругах не знает? Все, кому надо, в курсе. Дальше-то что?
Гонролд почувствовал, как в душе поднимается раздражение – в основном потому, что впервые в жизни, пожалуй, не знал, как подступиться к главному вопросу, который собирался задать. Да какого черта вопросу, требованию, именно требованию.
– Я, молодой человек, приблизительно могу сформулировать вашу просьбу, – хитровато усмехнулся Алеганд. – Ишь, думаете вы, кощей бессмертный, сам живет уж сколько веков, а другим не дозволяет.
По внешнему виду собеседники были одного возраста, однако Гонролд понимал, что по сути он для Алеганда и есть молодой человек, а это злило и раздражало.
– Я тоже, это, хочу стать как вы. – В горле у Гонролда пересохло, и последние слова он проговорил с придыханием.
– А кто, голубчик вы мой, не хочет? – развел руками хозяин. – Все бы не возражали. Да вы пейте коньячок, хороший, такой в магазине не купишь. А что касаемо вашей просьбы, то невозможно сделать подобное, никак невозможно.
– Вы, Алеганд, совсем обезумели, мозги за столько лет высохли? Забыли, что Орден Коратоллы теперь почти что моя собственность? Что захочу, то с ними и сделаю.
– Вот чем вы мне, мистер Гонролд, нравитесь, так это прямотой и откровенностью. Умеете сразу перейти к сути дела. Кто ж вам помешает распустить орден? Скажу по секрету, можете в данном вопросе на меня полностью рассчитывать.
– Вы не понимаете, – сказал, горячась, Гонролд. – Мне положено бессмертие.
Алеганд молча смотрел на него, размышляя о чем-то своем. Потом встрепенулся, будто очнулся от тяжелых мыслей, и произнес: