Гонимые
Шрифт:
Строй воинов под бугром был похож на крутой лук. В центре – тайчиуты, правое крыло – уруды и мангуты, левое – его джаджираты. Лук обращен вогнутой стороной к Тэмуджину. Расчет был прост – охватить анду с боков, притиснуть к склону горы. Но, прикинув расстояние от реки до гор, он понял, что равнина урочища слишком узка для охвата. Придется идти в лоб. А в этом случае численный перевес перестает иметь большое значение. Тэмуджин вовсе не так уж глуп, как показалось Аучу-багатуру. Есть и еще незамеченное, но важное преимущество анды. Выбрав
Он хотел было иначе построить воинов. Но увидел, что нетерпеливый Аучу-багатур направился к нему, резко поднял и опустил руку. Строй дрогнул, покатился по равнине, ссекая сотнями копыт жесткую траву.
Аучу-багатур с руганью повернул коня и помчался догонять своих тайчиутов.
Кобылица Халиун под Джамухой замотала головой, прося повода. Он удержал ее на месте.
Как и ожидал, строй, все более сжимаемый горами и рекой, сломался, превратился в ревущую, визжащую толпу. А уруды и мангуты оттянулись назад, неспешной рысью пошли в хвосте, потом, когда тайчиуты и его джаджираты сошлись с воинами Тэмуджина, они и вовсе остановили коней.
Джамуха помчался к ним.
– Что случилось?
– Там плюнуть некуда. Подождем, станет толпа пореже, тогда, может быть, пойдем. – Широкоскулый Хулдар дружелюбно улыбался.
– Уругша! Вперед! – крикнул Джамуха.
– Три кречета не кидаются на одного селезня. Я такого не видел. Может быть, ты видел, анда Джарчи?
– Не приходилось, Хулдар.
Джамуха вспыхнул, потянулся к мечу. Жилистая рука Джарчи перехватила его запястье.
– Э-э, с нами так не шутят. Мы этого не любим.
– Нам захотелось стать вольными нойонами! – засмеялся Хулдар.
Джамуха бешено рванул поводья, бросился к своим воинам. Гул битвы катился над урочищем. Яростно отбиваясь, воины Тэмуджина откатывались к ущелью. Вдруг все разом повернули коней, исчезли в черном каменном зеве.
Их бросились преследовать. Но из ущелья густо полетели стрелы. Тайчиуты и его джаджираты, потеряв много убитых, отхлынули назад.
– Куда?! – закричал Аучу-багатур.
Размахивая мечом, он поскакал к ущелью. Конь под ним упал.
Аучу-багатур перевернулся через голову, вскочил, отплевываясь, побежал назад. Ему подали другого коня. Аучу-багатур сел в седло, погрозил кулаком ущелью:
– У-у, проклятый рыжий демон зла! Я тебе покажу!
Наступило замешательство. Джамуха видел: одна сотня хороших стрелков может уложить у входа в ущелье целый тумен воинов. Послал за Хулдаром и Джарчи.
– Вы отдыхали за чужими спинами. Пришел ваш черед. Прорывайтесь в ущелье.
Хулдар посмотрел на мрачные скалы с острыми выступами, на трупы воинов перед ущельем, покачал головой:
– Будь я горным козлом – прошел бы верхом, будь серой мышкой проскользнул бы низом. Но я не мышь, не козел. Верно, анда Джарчи?
– Верно, Хулдар.
Спокойно-усмешливый говорок нойонов бесил Джамуху. Им ничего не нужно, они не хотят ни о чем думать, не желают сражаться.
– Вы пойдете вперед!
– Аучу-багатур, разве не ты над нами главный? – спросил Хулдар.
– Как не я?
– А Джамуха думает, что он тут над всеми главный. И над тобой тоже.
– Ты зря так думаешь, Джамуха. И зря много кричишь.
– Я буду молчать. Посмотрим, как вы возьмете Тэмуджина.
– Возьмем. Из ущелья выхода нет. Он как лиса в норе. Выкурим.
Управимся без тебя!
Теперь Джамуха знал, что делает не так. Убирая Тэмуджина, он помогает возвыситься Таргутай-Кирилтуху. Анда еще не связан, способен сражаться, а самонадеянный Аучу-багатур уже не хочет делить славу победителя, уже отталкивает в сторону.
Воины сгоняли в кучу пленных. Спешенные воины Тэмуджина понуро шагали мимо. Джамуха многих знал в лицо. Встречаясь с ним взглядом, они отворачивались, злобные, непримиримые. Среди пленных оказался и нойон племени чонос Улук-багатур. Он был ранен в руку, прижимал ее к залитой кровью груди, спотыкался, за ним, стянутые одной веревкой, шли все семь сыновей.
Джамуха фыркнул:
– Попался, старый дурак! Защитил тебя Тэмуджин?
Тихо, почти не разжимая бескровных губ, Улук-багатур сказал:
– Я слепну от старости, а ты – от глупости. Спроси себя – куда идешь?
Что несешь людям?
– А ты знал, куда идешь?
– В моем ли возрасте начинать дело, не подумав?
Аучу-багатур свесился с седла, заорал в лицо старику:
– Облезлая скотина, ты удрал помогать врагу! Тебе и твоим сыновьям Таргутай-Кирилтух убавит резвости, подрезав подколенные жилы!
– Анда Джарчи, я что-то не слышал, чтобы родовитому нойону, убеленному сединой, говорили так.
– И я слышу впервые…
Говорок Хулдара и Джарчи за спиной, злобные взгляды воинов Тэмуджина, неуступчивая верность старого Улук-багатура анде, суетное желание славы Аучу-багатура – все это отложилось в душе Джамухи тяжелой ненавистью. Он подозвал Куруха и Мубараха.
– Этот старый человек слишком предан анде. Пусть доставит последнюю радость своему господину – умрет на его глазах. Тащите вон туда и снимите голову.
– Он под рукой Таргутай-Кирилтуха, – сердито сказал Аучу-багатур. Не тебе казнить-миловать.
Джамуха взглядом подстегнул нукеров. Они волокли старика ближе к ущелью. Из-за скал посыпались стрелы, но расстояние было великовато, и они падали, не долетая. Нукеры донага раздели Улук-багатура, поставили на колени. На худой старческой спине гребнем выступала хребтина. Мубарах взмахнул мечом. Седая голова с глухим стуком упала на землю! Из груди сыновей вырвался вопль.
– Этих живьем сварите в котлах! – Джамуха вздыбил коня. – Так будет со всеми, презревшими заветы дедов!